Господа, — культурно посоветовал я, — катитесь дальше и не портите себе вечер.

— Поверьте, — по-светски добавил Глеб, — мы знаем, о чем говорим. Так что вам лучше свалить…

*** ***

— Вы для нас — источник колдовской силы, — ведьма спускалась пальчиками все ниже по моей груди. — Который мы принимаем в свое лоно самым приятным путем… Нам прибудет, а от вас не убудет…

— А что это даст мне?

— Не думала, — прищурилась она, — что вас придется так долго уговаривать…

*** ***

— А это что? — спросила Дарья, уставившись на композицию на полу.

Труп лежал посреди гостиной как элемент декора.

— Гость, как видишь, — пояснил я.

— А почему в таком виде?

— А он таким пришел, — отозвался Глеб.

*** ***

— Теперь я твой должник, — с серьезным видом сказал княжеский сынок.

— Уверен?

— Слово дворянина, — произнес он и даже приложил руку к груди.

Что ж так пафосно-то — еще клятву принеси и на колени встань. Даже любопытно стало, насколько легко это слово обналичится.

*** ***

— Ты знаешь, что он сделал?! — дряхлые пальцы злобно задергались.

— Кто?

— Да щенок Волкодава! — с яростью выдохнул Змееуст. — Знаешь, чего он меня лишил?..

*** ***

— Вот из-за таких, как вы, — проворчал полицейский, — скоро статую Фемиды придется менять. В одну руку плетку, в другую — страпон, а во рту кляп. Потому что из-за таких, как вы, скоро будет вот такое правосудие…

Ep. 16. Лукавые ряды (II)

— Простите, мессир, — пробормотал хозяин лавки и еще раз приложился к моему перстню.

Ценю, когда люди могут признавать свои ошибки. Я кивнул, и все вокруг тут же затихло и замерло. Скверна послушно застыла, поймав мой приказ. Склянки перестали звенеть и дергаться — многие уже были на краю стеллажей, наглядно показывая, как вовремя он одумался.

— Ничего страшного, — сказал я, забирая свою руку с печаткой из его заметно вспотевших ладоней, — каждый может обознаться. Просто будьте осмотрительнее. Впредь.

— Конечно, мессир… — глубоко поклонился лавочник перед тем, как расправить спину. — Просто вы слишком молоды, чтобы носить этот перстень.

“Он что, тупой? — мысленно поинтересовался Глеб. — Еще хочет?”

— Это проблема? — сухо уточнил я.

— Нет, нет, что вы! Не проблема! — тут же начал оправдываться мужчина. — Просто обычно порядок не такой. Обычно старый колдун сам приводит нового, объявляя, что это его преемник. И все в курсе. Ну или когда один убьет другого, тоже все знают… А вот так, как в вашей ситуации, это из ряда вон…

Да, папа, и этим тоже ты меня обделил — еще один пункт из длиннющего списка.

— У нас тут не любят незнакомых, не проверенных людей, — тараторил, будто все еще извиняясь, хозяин лавки. — А за подделку гербового знака можно получить серьезные проблемы от колдуна. Все, конечно, уже знают, что мессир Павловский скончался… Ваш отец, — мигом поправился он, сообразив, что мессир Павловский вообще-то сейчас стоит перед ним. — Но преемника он не приводил, вот мы вас и не признали. Все-таки обычно преемники старше…

Все верно: преемника колдуна — особенно мессира — обычно каждая собака знает в лицо. Его готовят лет десять, а то и двадцать. Обычный возраст получения такого перстня, пожалуй, лет сорок. Но это если получать, как полагается. А отобрать его вместе с местом скверны, в принципе, можно в любом возрасте.

Мысли как-то тяжело ворочались в голове, болтовня собеседника долбила по ушам — и я вдруг начал ощущать знакомый вкус гниющего нутра, который будто напоминал, что я пока не готов к большим нагрузкам. Черт! Что же эта Темнота жрет так много сил? Мне нужно время, чтобы снова к ней привыкнуть.

— А ваш отец очень сильный колдун был, — частил лавочник, вообще чем дольше я молчал, тем больше он говорил. — Придет, так здесь полквартала напрягаются. Один вон как-то с ним повздорил, и что думаете? На следующий день лавка сгорела… Вы уж сильно, мессир, не сердитесь на нас, — он еще раз поклонился. — Я тут всем объясню, что к чему. Больше такого не повторится. Больше никто не обознается, — выразительно закончил он.

Конечно, не обознается. Можете что угодно думать обо мне как о колдуне, но то, что я тут крупный поставщик одной из самых дорогих скверн, — факт непреложный. Если захочу, я половину ваших лавчонок могу разорить — что, в принципе, почти так же круто, как сжечь.

— Что вы у нас хотите приобрести, мессир? — лавочник наконец перешел к делу.

Я повторил заказ, чувствуя, что мутит все сильнее.

— Все изготовлю в лучшем виде. Лично, — пообещал мужчина. — В кратчайшие сроки, из серебра высочайшей пробы. И, разумеется, бесплатно, в качестве извинения за мою ошибку.

Ага, как будто я потянулся к кошельку.

— Может, мессир желает немного отдохнуть? — осторожно спросил он.

Мессир желал плюхнуться на пол — настолько у мессира не было сил. Тело, отвыкшее от таких потоков Темноты, сейчас едва справлялось. Все-таки восемь лет — слишком большой перерыв.

— Я возьму с собой это, — я указал на скверну.

— Сами будете втирать? — изумился лавочник.

— А что, вы хотите? — с иронией бросил я.

— Позвольте мне, — раздался голосок с другой стороны прилавка.

Блондиночка, которая до этого настороженно прислушивалась к разговору, выступила вперед и выразительно одернула свой халатик, то ли демонстрируя, какие у нее ловкие пальчики, то ли показывая, как упруго прыгает ее грудь.

“Если не хочешь, я могу пойти вместо тебя,” — тут же услужливо предложил Глеб.

Обойдешься. Вот чего, а энергии у тебя сейчас хоть отбавляй — аж на месте подпрыгиваешь. Вот и попрыгай, пока я буду занят.

— Что ж, пойдемте, — я повернулся к девчонке.

Она сразу же подхватила пару склянок с моей скверной и, виляя бедрами, повела меня к небольшой двери в процедурную в глубине лавки. Хоть немного приятного в этой не самой приятной процедуре.

Звали ее Илоной, и была она потомственной ведьмой — правда, не в девятом поколении, как Агата, а только в третьем. Однако на качестве массажа это не сказывалось. Мягкие умелые