«Я устрою вам… Такое устрою…»

Коронер злобно ощерился. Он понимал, что сейчас злоба берет верх над здравым смыслом, что надо успокоиться и действовать хладнокровно. Ведь для разведчика это недопу– стимо.

«Эмоции никогда не должны брать верх над разумом. Спокойствие и предусмотрительность – вот главные слагаемые успеха». Так неустанно твердили его наставники в Полтавской диверсионной школе. То же самое ему вдалбливали в голову уже в разведшколе, где он проходил стажировку. Ну, не получилось убрать «смершевца». Так можно напоследок убрать начальника штаба. Или самого командира полка. И вывести из-под удара агента Зеленчука, которого недавно прислали ему для прикрытия. Коронер видел: возле Зеленчука все время трется младший сержант Сысолятников, комсорг полка. Уж не осведомитель ли он младшего лейтенанта? Значит, надо дать Зеленчуку поручение распропагандировать пару-тройку солдат из новобранцев на переход к немцам и уйти вместе с ними. Если все получится, как задумано, то полк после случившегося определенно расформируют. И его, Коронера, работа будет признана успешной. А там Германия, домик в пригороде Берлина и пышногрудая улыбчивая фрау… Э-эх!

Дверь открылась, и в кабинет вошел Масленников.

– Товарищ капитан, младший лейтенант Ивашов просит вас зайти к нему. Это ненадолго, – миролюбиво добавил сержант.

– Зачем? – стараясь придать своему взгляду некоторое удивление, посмотрел на него Коронер. – Все равно ничего нового младшему лейтенанту Ивашову я сообщить не смогу…

Он сделал движение, собираясь обойти сержанта, но тот преградил ему путь:

– Товарищ капитан! Я настоятельно прошу вас проследовать за мной… Я не в курсе, вам все сам расскажет товарищ младший лейтенант.

«Это что, арест? – размышлял Коронер. – Военная контрразведка сумела докопаться, кто такой Зеленчук? Кто-то видел, как я вступал с ним в контакт? Комсорг мог заметить! Он как раз терся где-то поблизости. Выходит, Сысолятников и вправду „стукач“ и уже успел обо всем доложить Ивашову. Какая непростительная ошибка, выдал себя с головой! Ведь находился же под подозрением, следовало быть осмотрительным, вообще не вступать ни в какие контакты! Но я – офицер, и на мой арест потребуется санкция дивизионного прокурора и разрешение командира части… А это все время! Может, что-нибудь придумаю!»

Коронер оглянулся. В коридоре штаба, стоя у окна, беседовали о чем-то капитан Величко и старший лейтенант Глоба, помначштаба по спецсвязи. В дальнем конце коридора на лестничной площадке курили делопроизводитель из отдела капитана Олейникова старшина Михеев и заместитель командира штабного взвода сержант Костенко. Он с сержантом Масленниковым сейчас находились в середине кори– дора.

Нет, просто так уйти не удастся…

– Хорошо, идемте, – с видимым безразличием согласился Коронер в надежде, что Ивашова в кабинете все-таки не будет. В таком случае с Масленниковым они будут какое-то время наедине, и он тихо обезвредит сержанта, после чего спокойно выйдет из кабинета. Потом, не сильно торопясь, покинет здание штаба, чтобы уже никогда сюда не вернуться, возьмет верховую лошадь – и поминай, как звали. Отсидится какое-то время в землянке у Анахорета, а потом тот переведет его за линию фронта. Жаль, конечно, что напоследок не удастся хлопнуть дверью, то бишь «пришить» комполка или начштаба. Но что поделаешь, так уж сложились обстоятельства. И с ними следует считаться. Надо полагать, что с такой ситуацией, случившейся у Коронера, посчитаются и в абвергруппе…

Он прошел следом за сержантом Масленниковым в отдел Ивашова, служивший некогда кабинетом старшему лейтенанту Хромченко. Однажды, восьмого июня, Коронер вот так же вошел следом за Хромченко в его кабинет. Когда «смершевец» стал открывать сейф, чтобы показать капитану Рыжакову какую-то бумагу, а затем повернулся к нему, он быстро и резко ударил его вытянутыми и сложенными вместе пальцами между ребер чуть повыше желудка, попав в солнечное сплетение. Подхватив размякшего и бесчувственного Хромченко и с трудом усадив его на стул, открыл запираемое отделение несгораемого шкафа и достал две секретные папки. Сложив их в портфель, Коронер запер сейф, вынул из кобуры старшего лейтенанта пистолет, вложил ему в руку и, направив ствол в глаз, нажал на курок. После чего стремглав выскочил из кабинета и сделал вид, что только что подошел к его двери.

Тогда все получилось ладно. Как-то выйдет теперь?

Ивашова, как и рассчитывал Коронер, в кабинете не оказалось. Сержант Масленников (явно наигранно) виновато развел руками:

– Товарищ младший лейтенант Ивашов просил вас несколько минут подождать.

Коронер посмотрел на часы, потом кивнул Масленникову и с показным безразличием произнес:

– Несколько минут? Ладно. Отчего же и не подождать… Время немного есть.

Очевидно, как раз в эти минуты младший лейтенант Ивашов находится у комполка и просит разрешения на арест первого помначштаба капитана Рыжакова. Но арест еще надо обосновать, вряд ли подполковник Акулов с ходу даст «добро», наверняка задаст какие-нибудь вопросы, стало быть, пара-тройка минут у Коронера имеется…

Капитан Рыжаков, улыбнувшись сержанту, сделал вид, что собирается присесть. На самом деле он переместился ближе к сержанту и резко выбросил вперед руку с вытянутыми вперед пальцами, метя в солнечное сплетение. Масленников успел отпрянуть в сторону, и пальцы Коронера больно воткнулись в печень сержанта, отчего тот непроизвольно согнулся. И тут же получил сильнейший боковой удар в челюсть, от которого упал на пол и затих.

Все!

Коронер выдохнул, снимая накатившее напряжение, и вышел из кабинета. В коридоре по-прежнему стояли у окна капитан Величко и старший лейтенант Глоба и что-то горячо обсуждали.

Капитан Рыжаков спустился на первый этаж. Сделал шаг-другой по направлению к двери и тут увидел младшего лейтенанта Ивашова. Через миг их взгляды встретились…

Выйдя от комполка, Егор Ивашов скорым шагом направился к себе в кабинет. Уже приоткрыв дверь, он увидел капитана Рыжакова – тот шел к нему навстречу. Когда их взгляды встретились, оба сразу все поняли. Рыжаков – что опер-уполномоченный «СМЕРШа» получил «добро» на его арест, а Ивашов – что вражеский агент собирается бежать, каким-то образом освободившись от опеки сержанта Масленникова.

Резко повернувшись, Рыжаков устремился вперед. Егор, расстегнув кобуру и достав револьвер, помчался за ним.

– Стой, стрелять буду! – выкрикнул он.

Первый этаж бывшего Дома культуры представлял собой фойе и зальное пространство с открытой эстрадой, где в мирное время проводились танцы, играл духовой оркестр, устраивались концерты и крутили кино.

Пробежав фойе, Рыжаков пересек по диагонали главный зал и скрылся в одном из помещений за эстрадой. Добежав до них, Егор медленно пошел по коридору, открывая одну дверь за другой и внимательно оглядывая комнаты. Шел медленно и осторожно, осматриваясь и прислушиваясь к каждому шороху, готовый отразить возможный удар прячущегося врага. Стрелять Рыжаков вряд ли бы решился, дабы не привлекать внимания, а вот напороться на его нож или получить смертельный удар – было вполне реально.