– Ну рассказывай. – Никита откинулся на спинкустула и посмотрел на меня с любопытством, чуть склонив голову набок.

Мне показалось, что время пошло вспять, и я снова –влюбленная девятиклассница. Снова сердце забилось неровно, захотелось опуститьглаза в пол и дурацки захихикать.

Однако с девятого класса я все‑таки немножко поумнелаи не стала с ходу выкладывать Никите лишнее. Я рассказала ему, что занимаюсь попоручению газеты расследованием махинаций с недвижимостью и что по ходу делаузнала про интерес, который проявляют по отношению к Новоапраксинскомухимкомбинату, и решила приехать сюда и поглядеть собственными глазами, какойинтерес может представлять это предприятие для богатых и влиятельных людей?

Этим осторожным вопросом закончила я свою тираду, невольнооглядевшись по сторонам и вспомнив раздолбанную дорогу, полупустые коридоры иСидорова с его кувалдой.

Видимо, у Никиты накипело, я задела его за живое, и онзаговорил горячо и взволнованно:

– Наш директор… не тем будь помянут, уже два года назаддолжен был выйти на пенсию, и там ему самое место, но у него с прежних временвезде, где только можно, остались связи и большая мохнатая лапа в Москве, вминистерстве. Поэтому он сидит в своем кресле насмерть, как двадцать восемьпанфиловцев под Москвой, и никому свои позиции сдавать не собирается. Акомбинат он губит! Он упорно и целенаправленно ведет его к банкротству!

Никита вскочил с места и забегал по кабинету. Я с трудомскрыла улыбку – такой он был забавный.

– Два года назад уехал встречать Новый год на Канарскиеострова, не оставив распоряжений по уплате налогов. Я сунулся в бухгалтерию,срочно нужно проплатить большую сумму, а главбух без санкции и без подписидиректора отказывается. Она тоже в пенсионном возрасте и только на дружбе сМарленом Касьяновичем и держится, поэтому без его приказа и пальцем нешевельнет. Это директора нашего так зовут – Марлен Касьянович, – пояснилНикита и продолжил: – В результате у нас появилась недоимка по налогам, на неенабежали пени и штрафы, и все это растет как снежный ком!

Никита оглянулся на меня, требуя сочувствия, но его речи непроизвели на меня сильного впечатления. Потому что я не очень‑топонимала, что такое недоимки, пени и штрафы. То есть слова‑то известные,но вот как их применить конкретно…

– Наш комбинат, – продолжал Никита, –закрытое акционерное общество, и этому обществу принадлежат несколько зданий вПетербурге. Можно было вовремя продать какое‑нибудь из этих зданий,расплатиться с бюджетом и сохранить все остальное. Вместо этого Марленпомаленьку распродал все имущество за гроши, все вырученные деньги распределилмежду главными акционерами, а налоговые долги продолжают расти, и все идет ктому, что комбинат объявят банкротом и выставят на продажу.

– Но если ваш комбинат – акционерное общество, то выможете переизбрать директора? – вклинилась я в горячий Никитин монолог,потому что мне надоело слушать про бюджет, налоги и акционеров.

– Как бы не так! – заорал Никита. – Марлен сосвоими приближенными набирает пятьдесят один процент акций, контрольный пакет,а это значит, что он может провести на собрании такое решение, какое хочет. Ахочет он одного: чтобы его оставили в покое, чтобы он понемногу распродавалимущество комбината. Причем продает все за гроши, лишь бы что‑то каждыйраз оседало в его личном кармане.

Внезапно я тоже ощутила, что хочу одного: посидеть с Никитойгде‑нибудь в уютном живописном месте и поболтать о прошлом. А слушать продиректора Марлена Касьяновича мне уже порядком надоело. Я вытащила сигареты иогляделась в поисках пепельницы. Ее не было. Никита, поймав мой взгляд, высыпалкарандаши и скрепки и придвинул мне пустой пластмассовый стаканчик. Несмотря нато, что я призывно помахала перед ним зажигалкой, прикурить мне рыцарь схимкомбината не дал, пришлось обслужить себя самой.

– Если бы ты видела, какую он себе отгрохалдачу! – продолжал Никита развивать наболевшую тему про директора.

Я оживилась: про дачу стало гораздо интереснее.

– Это не коттедж, это дворец! Честное слово, ПетрПервый жил в гораздо худших условиях!

– Ну уж, – усмехнулась я, – а как насчетЕкатерины Второй?

– Ты думаешь, я преувеличиваю? – Никита такразгорячился, что даже не заметил моего сарказма. – Во всяком случае,летний дворец Петра Первого, тот, который в Летнем саду, – меньше, чеммарленовский особняк!

Взъерошенный, он совсем не похож был на комиссара Каттани.Насколько я помнила Никиту, завидовать чужим особнякам было не его амплуа. Японяла, что тут все гораздо серьезнее.

– Постой, дорогой мой, – мягко прервала яНикиту, – а какой интерес может представлять ваш комбинат для большихлюдей? Для очень больших людей? Я, конечно, понимаю, что тебя и тех, ктоработает на комбинате, все это очень волнует и расстраивает, ты болеешь душойза рабочих и за общее дело, но ведь в масштабах города этот объект непредставляет большого интереса? Старое, запущенное здание, далеко от города,оборудование явно устарело…

– Ты не совсем права. – Никита внезапно успокоилсяи поглядел очень серьезно. – Нищета, запустение, безлюдье, Сидоров скувалдой – все это производит отталкивающее впечатление, но нельзя на этомосновании делать выводы о никчемности комбината. У нас есть цеха с хорошим современнымоборудованием, но оборудование это простаивает, потому что поставщикиприостановили отгрузку сырья. Сырье не отгружают, потому что у нас нет денег,чтобы за него расплатиться. Нет сырья – нет продукции, нет продукции – опять‑такинет денег… Получается порочный круг! – Никита подошел к окну иотвернулся. – А если даже удается выбить откуда‑то деньги, ихснимают с нашего счета в качестве штрафных санкций за налоговые недоимки! Из‑заотсутствия денег мы потеряли всех специалистов: людям же нужно семьи кормить,они не могут сидеть здесь, в Новоапраксино, и ждать, пока улучшитсяэкономическая ситуация… Остались только Сидоровы…

Я прикинула, что можно выжать из всего горячего монологаНикиты на предмет написания статьи. Получалось, что ничего. Статья получитсясамая обычная и дико скучная. В самом деле, о таком уже писали, и не раз, ичитают такие статьи только бабушки‑пенсионерки и отставники‑ветераны.Я представила себе лицо Гюрзы, когда я принесу ей такую статью. Лучше и непробовать. Но отчего‑то несчастный комбинат привлек внимание ПетраИльича? Что он нашел в комбинате такого привлекательного для себя? Хоть я иплохо его знаю, но успела убедиться, что Петр Ильич – это такой человек,который зря ничего не делает…

– Из этого порочного круга нет выхода? – задала явопрос чисто из вежливости.

Я вижу только один выход, – печально произнесНикита, – нужно получить заем в банке, достаточно долгосрочный, чтобыуспеть поднять производство и выйти из финансового пике… И мне удалось даженайти влиятельного человека, который проявил интерес к нашим проблемам и началподготовку кредитования… Но его убили, убили в собственном подъезде…