Нельзя сказать, что мне было жалко Березкина – мы незнакомы,да и вряд ли уж он был таким кристальной души человеком, но очень противно, чтомной манипулировали, как неодушевленным предметом. Чувствуешь себя вывалянной вгрязи, и втройне обидно, что сделали это с помощью твоей же собственной матери.

Никита пришел, когда я окончательно пала духом.

– Я закончил пораньше, мы можем ехать! – объявилон с порога.

Я взглянула на часы: половина седьмого. Это он называет«закончить пораньше». А когда же в таком случае попозже?

– Скажи честно, ты ночуешь иногда здесь в приемной надиване? – вырвалось у меня.

Никита покраснел:

– Ну… бывает, что процесс идет, и если не на когооставить…

– А что твоя жена говорит по этому поводу? –спросила я так просто, наугад.

Честное слово, в том состоянии мне было совершенно неинтересно, что думает его жена. Я про нее ничего не знала, только два годаназад встретила в метро Таньку Мелкоступову из параллельного класса, котораяпосле школы тоже поступила в Техноложку, так вот, она рассказала про Никиту,что после окончания института он женился на девушке из своей группы.

– Я не женат, – глухо сказал Никита и отвернулся.

В полном молчании мы прошли длинным коридором, вышли водвор, где Никита повел меня к стоявшим в углу стареньким «Жигулям». Машина, какни странно, двинулась с места более‑менее плавно, и мотор не кашлял.

– Насчет жены, – начал Никита о наболевшем, –я был женат… но она…

Вот только не хватало мне сейчас исповеди бывшего соратникапо ученическому научному обществу имении Леонардо да Винчи! В то самое время,когда я чувствую себя полной и состоявшейся идиоткой, не хватало еще слушатьжалобы друга детства на его неудавшуюся личную жизнь! Я представила, как Никитараскиснет от разговоров, как будет вздыхать, что личная жизнь не удалась, чтожена его не понимает, а он все равно ее любит… А от меня в таком случае,наверное, потребуется гладить его по голове и твердить, что все образуется, апотом Никита возьмет себя в руки и скажет, что я очень ему помогла в труднуюминуту и что он еще со школьной скамьи знал, что я – отличный парень.

Мне захотелось немедленно выпрыгнуть из машины на полномходу. И пускай я разобьюсь хоть насмерть, только бы не участвовать вотвратительной сцене, которую я так ярко нарисовала только что в своемвоображении.

– Послушай, – решительно начала я, – я совсемне хочу слушать про твои нелады с женой.

– А никаких неладов нет, – спокойно ответилон. – Просто в один прекрасный день она сказала, что я женат не на ней, ана своем комбинате, и ушла. Так и расстались, спокойно и без обид.

Я пожала плечами в полумраке салона. Если честно, то я былас Никитиной женой совершенно согласна. Ну сами посудите, мы с ним не виделисьбез малого десять лет. И когда встретились и провели вместе несколько часов,все это время он непрерывно говорил только о комбинате. Он не спросил меня, какя живу и с кем, он не стал предаваться воспоминаниям детства, непоинтересовался, что я знаю про учителей и ребят… Он одержимый, поняла я.

– Ты считаешь, что она права? – спрашивал междутем Никита.

– Кто? – очнулась я от своих мыслей.

– Моя жена…

– О Господи! – вскричала я. – Да я знать оней ничего не хочу! Сам подумай, какая мне разница: права она или нет. Да итебе теперь тоже…

– Да, потому что я даже обрадовался, когда мырасстались. Насчет того, что я женат на комбинате, это она, конечно, загнула,но тоска такая была с ней на тусовки какие‑нибудь ходить… или в ресторан.А то еще в филармонию…

– Всегда знала, что ты станешь трудоголиком, –констатировала я. – А куда мы, собственно, едем?

Я спросила так просто, без всякой задней мысли, но уНикитушки, как оказалось, в голове задние мысли были, потому что он как‑тозамялся, потом неуверенно предложил:

– Давай зайдем куда‑нибудь, а? Есть оченьхочется…

– А дома, в жилище одинокого холостяка, киснет вхолодильнике полпачки неудобоваримых пельменей, – протянула я.

– И тех нету, – честно ответил Никита.

– Ты же не любишь рестораны, – поддразнила я.

– А кто тебе сказал, что мы идем в ресторан? –удивился Никита. – Тут недалеко имеется уютная такая забегаловка, меня тамзнают.

На забегаловку я была согласна, потому что в ресторан внынешнем прикиде – мятых джинсах и заляпанные новоапраксинской грязью ботинках– меня вряд ли бы пустили.

Забегаловка оказалась небольшим уютным кафе. Было чисто, настенах висели симпатичные картинки, на столах – букетики цветов, слава Богу, нежелтых. Народу там, несмотря на вечернее время, было не так уж много. Никита по‑хозяйскинаправился к угловому столику. Откуда‑то из боковой двери выплылаофициантка.

– Никитушка, солнце мое! – запела было она,протягивая руки для объятий, но осеклась, заметив меня.

– Здравствуй, Алла, – спокойно сказал Никита ипододвинул мне стул, – вот, познакомься, это Саша, моя…

Бьюсь об заклад, он хотел сказать, что я его школьнаяподруга, но в последний момент одумался. Не хватало еще официанткам все променя рассказывать. Но, судя по тому, как смотрела на него дебелая Алла, онаявно имела виды на Никиту. Все ясно: ту, первую жену, он не устраивал, потомучто не мог удовлетворить ее культурные запросы. Теперь женится на простойнепритязательной официантке. Культурных запросов никаких, зато готовит небосьхорошо. И в душу лезть по мелочам не будет и отношения выяснять. Лишь бы мужденьги в дом приносил.

– Как обычно, Никитушка? – Алла ласково склониласьк нему, так что в вырезе платья все стало видно аж до пупка. Посмотреть,конечно, было на что, размеры ее бюста впечатлили даже меня, но все же… Ребята,я еще здесь!

Никита поймал мой насмешливый взгляд, покраснел и сделалпопытку вместе со стулом отодвинуться от Аллы. Скажите, какие мы скромные!

– Ты что будешь? – осведомился Никита.

– А что вы посоветуете? – вежливо спросила я Аллу.

– Мясо духовое, запеченное с сыром! –отрапортовала она. – И салат…

Как говорится, лопай, что дают, и не выпендривайся. Отспиртного я отказалась за компанию с Никитой – он за рулем. Насчет мяса,запеченного с сыром, решила промолчать – подумают, что брезгую. Просто оставлюкусок на тарелке, потому что проглотить кусок мяса я не в состоянии, дажеумирая от голодной смерти.

Никита извинился и вышел помыть руки. Я потягивалаапельсиновый сок и размышляла. В общем, если бы сегодня я не поняла, как грубоменя использовали, и не чувствовала бы себя так паршиво, была бы я радаповидаться с Никитой? Наверное, да. Но сейчас я просто не представляла, чтодальше делать, куда пойти. Повстречаться за вечерним чаем с Петром Ильичей быловыше моих сил. Он сразу догадается, что я все знаю, и наймет киллера, но раньшея размозжу его плешивую голову чем‑нибудь тяжелым.