— Да, спасибо, — тихо сказал я, понимая, как сильно я изменился за последние месяцы.

В первый раз с тех пор, как я переступил порог центра вербовки в Страсбурге, капрал говорил со мной как с другом. Правда, я был в кавалерии майора Боленса — самом грозном эскадроне, но главное было то, что мне повезло с людьми в комнате и после всех дней, заполненных работой, спортом и тяжелыми военными учениями, мне было где отдохнуть. В комнате нас было четверо: Фокон, ответственный, легионер первого класса Иллер, легионер Ульянов и я. Фокон был мулатом с острова Реюньон и приехал во Францию, чтобы познать Европу. Он вступил в легион добровольцем в поисках приключений. Кроме того, являясь самым быстрым бегуном в дивизии, он был самым «крутым» ответственным по комнате в нашем эскадроне.

Легионер 1-го класса Иллер вел самый беспорядочный и беспечный образ жизни, который я видел в жизни. Никто ничего не знал о его прошлом. Мы видели безответственного тусовщика, который тратил всю зарплату в течение трех дней, а потом с ним что-то случалось, и он проводил большую часть своей службы в карцере.

Ульянов был русским и был таким же новичком, как и я. Он попал в легион в 18 лет. Его отец, сержант Советской армии, сам посоветовал своему сыну поступить в легион.

Таким образом, после процедур, связанных с моим распределением, понедельник начался с чистки больших бронированных транспортных средств и противоракетной системы VAB HOT. Когда машины заблестели чистотой и были подвезены на станцию для осмотра, мы смазали шины ваксой, как берцы легионеров. Затем последовала очистка грузовиков и джипов и, наконец, конечно, оружия взвода. Две недели чистили и втирали с раннего утра до позднего вечера. Работа в легионе было священной, даже если ограничивалась очисткой. Накануне инспекции Генерального штаба все стрелковое оружие было разложено на белой скатерти в столовой, и старшина Кормье появился в белых перчатках для окончательной проверки. После нескольких замечаний и еще двух часов чистки все стало идеально, и миссия была закончена.

Конечно, самый молодой в эскадроне легионер — я — остался в зале караулить оружие. Я смотрел на все эти автоматы FAMAS, разобранные до последней детали, автоматические пистолеты командиров, пулеметы, противотанковые ракеты, приборы ночного видения и чувствовал себя, как в военном музее. Но даже там экспонаты так не блестели. Я думаю, что такое можно увидеть только во Львах 1REC.

На следующее утро после успешной презентации инспекторы Генерального штаба пехоты поздравили нашего капитана Ляжуани, который в свою очередь собрал командиров взводов и поблагодарил их за старание. Нам, легионерам, которые трудились, как рабы, конечно, не сказали «спасибо», потому что это было нашей обязанностью.

После чистки начались усиленные занятия спортом и подготовка к миссии в Чад. Мне как новобранцу было приказано научиться работать с рацией моделей PP11 и PP13. Я должен был знать наизусть основные коды и методы связи, так как связь во время миссии была самой важной вещью. Мы перестали использовать спортивную одежду во время утренних кроссов и начали бегать в берцах и обмундировании.

Нагрузки увеличивались с каждым днем, и тогда, когда я начал ломать голову, смогу ли я выдержать еще один полумарафон, меня вызвал старшина Кормье. Он сказал, что я направлен на курсы водителей грузовиков.

После тяжелых нагрузок в Четвертом эскадроне три недели с инструкторами в роте технического обслуживания показались мне отпуском. Когда я вернулся ко Львам, гордясь правами водителя грузовика, я испытал неприятность на первом же кроссе.

В тот день утром бежал весь полк во главе с капитаном Ляжуани и командирами взводов, которые показывали пример нам, молодым легионерам. Я не хотел отставать от группы, но при восхождении на холмы мои силы иссякали. Я пропустил три недели тяжелых тренировок и теперь чувствовал, что всего за несколько дней моя выносливость уменьшилась.

Подошло одно из последних препятствий, остававшихся до конца кросса, — холм, называемый «Спартак». Это был очень крутой холм, мы должны были подняться тем же темпом. Раньше я преодолевал этот холм, хотя каждый раз с большим трудом и концентрацией, но на этот раз я так устал, что мне «Спартак» казался вертикальной стеной, и я остановился перед ним, учащенно дыша. Я сбился с ритма и чувствовал, что, без сомнения, буду наказан, потому что не следовал за полком. Я уже видел, что старшина Кормье смотрит на меня разочарованно, сдвинув брови, но тут два старых легионера взяли меня с обеих сторон и понесли в гору.

— В нашем эскадроне может быть тяжело, но, по крайней мере, есть на кого положиться, парень, — подмигнул мне один из них. Его имя было Семеняк, он был русским и законченным алкоголиком, но со здоровым сердцем. После первых десяти минут бега похмелье исчезало, в конце концов кросс был отличным фитнесом. Моим другим спасителем был легионер первого класса Пешков, наш фельдшер, это был доктор, доцент с Украины.

Благодаря этим ребятам я поднялся на «Спартак», после чего осталось лишь спуститься. Я понял, что я не одинок и у меня есть настоящие друзья в лице некоторых старых легионеров. Они были моими учителями в первые недели моей службы среди Львов Четвертого эскадрона.

После этого инцидента я снова вошел в ритм обучения, и хотя каждый кросс был новым вызовом и каждое восхождение на «Спартак» действительно стоило мне больших усилий, я никогда не отставал от группы, и мне удавалось протиснуться в середину. После занятий спортом мы сосредоточились на стрельбе и определили двух человек в снайперы. Одним из них был мой товарищ Семеняк, который, несмотря на пьянство, был отличным спортсменом и точным стрелком.

Оставалось только окончательное распределение во взводе по боевым группам и конкретное распределение функций каждого легионера. Таким образом, отдельные группы поедут в Чад после нескольких дней последних приготовлений на природе. До подготовки капитан Ляжуани получил официальное поздравление за презентацию Четвертого эскадрона во время инспекции Генерального штаба пехоты и решил предоставить нам неделю отпуска. Это был неожиданный и приятный сюрприз.

До этого времени у меня не было возможности покинуть часть, потому что я был самым молодым легионером в составе эскадрона и принимал на себя все дежурства в выходные. Я ломал голову, не оставят ли нас с Ульяновым что-то делать, в то время как другие отдыхают. Оказалось, что во время отпуска в части должны оставаться только по одному дежурному унтер-офицеру, бригадиру и легионеру. Ульянов добровольно вызвался на место легионера, поскольку он не знал, куда пойти, и предпочел остаться в полку. В любом случае, не было никаких занятий во время выходных, и Ульянов помогал бы при некоторых работах, если бы его вызвали.

Я, однако, чувствовал, что я должен выйти на свободу, подышать воздухом подальше от части. Так что в субботу, когда все вошли в кабинет старшины, чтобы получить штамп капитана Ляжуани, разрешающий отпуск, я стоял последним в очереди. Когда наконец я оказался в кабинете Кормье, он посмотрел на меня с улыбкой, показал лист с моим именем и начал объяснять:

— Вот твой отпуск, посмотри, я тебя не забыл, но есть проблема. Вот в эти графы необходимо вписать адрес и номер телефона, где мы сможем найти тебя.