Выбравшись из ресторанчика, Игорь, немного осоловелый от выпитого и съеденного, медленно побрёл в сторону шумного Садового Кольца, желая оказаться в метро, которое, через полчаса сытой дрёмы должно было доставить его на конечную фиолетовой ветки – станцию Щёлковская, откуда было рукой подать до точки телепорта. Можно было снять номер в гостинице, но каюта, в которой он провёл последние несколько месяцев, стала уже практически родной и манила его комфортом привычной обстановки.

Обойдя макдональдс, он двинулся коротким переулком ко входу к метро, но едва ему удалось увидеть массивные деревянные двери, как перед ним возникла тёмная фигура.

– Жертвуем! – Выдохнула она ему прямо в лицо и, подчёркивая серьёзность своих намерений, встряхнула небольшим округлым ящичком с узкой щелью на крышке.

– Чего?! – Инстинктивно отпрянув, Игорь окинул фигуру взглядом, досадуя на свою невнимательность. Невысокого роста тётка, была одета во всё чёрное, включая голову, на которой поверх женской скуфьи был накинут платок. Концы платка, как и всё на тётке чёрного, были скреплены крупной брошью, тянувшей на небольшую иконку, с поверхности которой на него строго смотрела Богородица.

– Жертвуем! Чего замер?! – Подалась вперёд, наступая на него псевдо монашка. Что это была одна из тех, которые именовали себя «монашенками в миру», не имевших никакого отношения к институту Церкви, он понял практически сразу, и сейчас, пятясь прочь от наседавшей на него тётки, пытался проскочить мимо, стремясь в заветные и такие близкие двери метро.

Тётка, к его не малому сожалению, была начеку.

Ловко сместившись в сторону, она полностью перекрыла путь к прорыву и, встряхнув своим ящиком, в глубине которого тонко звякнули монетки, перешла в наступление:

– Жертвуем! Во имя Богородицы и на дело святое! Ну? – Требовательно осведомилась она, окидывая жертву победным взглядом: – Жертвуем! Чего телишься?! Или ты Богородицу, Мать нашу святую, не любишь?!

– Люблю! – Торопливо, не желая вступать на опасную тему, закивал Игорь: – Всем сердцем! Но денег не дам!

– Как это – не дашь?! – Тётка, ожидавшая совсем иного развития событий, аж подалась назад, открывая щель прохода и Маслов, не преминул воспользоваться открывшейся ему возможностью.

– Люблю! Ещё как люблю! – Впрыгнув боком в проход он мигом оказался на фланге лже-монахини и, ощущая себя победителем в этом небольшом приключении, замер, бросая ей в лицо: – Очень! Всем сердцем! Но денег – не дам!

– Ой! Православные! – Не своим голосом завизжала тётка, видя, как ускользает от неё уже казавшаяся пойманной добыча: – Да яврей это! Люди добрыя! Держите охальника, Мать нашу поносящего! Яврей здеся!

– Дура! Русский я! – Досадливо поморщившись, Игорь сделал шаг к дверям метро, мечтая, как можно быстрее оказаться внутри, но что-то сильная рука, крепко ухватившая его за капюшон куртки, мигом свела на нет весь его порыв.

– Еврей? Богородицу нашу поносишь? – Новое действующее лицо, вернее сказать два лица, выглядели не в пример опаснее давешней коллекторши.

Крепкие, где-то в районе сорока лет, мужики были одеты в городской камуфляж с обязательными, для любителей подобных нарядов, берцами. Грудь каждого украшали разномастные медали и значки, должные подчеркнуть мужественность их обладателей, а на головах красовались невысокие папахи, где вместо кокарды были закреплены небольшие, один в один как у тётки, иконы всё с той же Богородицей. Довершали сей наряд короткие плётки – нагайки, небрежно заткнутые за пояс.

– Этот? – Второй, тот, что стоял чуть сзади продолжавшего держать Игоря за шиворот первого номера этого бандитского расчёта, выдвинулся вперёд, подманивая к себе продолжавшую визжать тётку.

– Да успокойся ты! – Раздражённо покосился он на неё, доставая нагайку и та, немедленно притихла, позволяя себе лишь негромкое поскуливание в котором то и дело проскакивали «явреи» и «богородица-дева-пресвятая».

– Дело ясное, – конец нагайки больно ткнул Игоря в солнечное сплетение, выбивая из него болезненный вздох: – Инородец. И Мать Святую не чтит. Как думаешь, сотник? – Второй покосился на первого и тот, встряхнув Маслова так, что у него клацнули зубы, с готовностью оттарабанил:

– Всё верно, есаул! Как есть инородец! А что Деву нашу хулил прилюдно – факт! Сам слыхал и… – Он на миг замялся, но после продолжил тоном человека, готового пострадать за правое дело: – Потому и рванул без команды, есаул! Нет сил терпеть, когда всякие, – он снова встряхнул Игоря, но тот был наготове и заранее сжал зубы, сберегая их от удара: – Всякие такие Её хулят! Они, доложу я вам, ещё и пьяные! – Последовал кивок в сторону вроде как инородца: – Пивом от него разит – страсть как! Ууу… Нехристь поганая! – Погрозил он Игорю кулаком, продолжая держать его за капюшон: – Мало того, что всю планету ради мошны своей загадили, да всю воду выпили, так теперь и пиво наше хлещут!

– А ты что скажешь? – Кивком подтвердив напарнику, согласие с услышанным, есаул, изображая справедливого судью, снова ткнул Игоря нагайкой. Правда в этот раз удар вышел смазанным – Маслов, ожидая подобного, в последний момент чуть развернулся, пуская плётку по груди вскользь, отчего уже есаулу пришлось потрудиться, чтобы сохранить равновесие, спасая себя от падения.

– Ах ты гадёныш! – Выпрямившись, он чуть разжал кулак, высвобождая немедленно принявшийся извиваться хвост плётки: – Или ты считаешь, что с есаулом шутки шутить можно?!

Его рука взлетела вверх, готовая рухнуть вниз, рассекая лицо Игоря змеиными хвостами нагайки, как чья-то рука, самого его обладателя скрывала спина есаула, перехватила её в самом начале движения.

– Как же вы меня достали! – Невысокий мужик, явно восточной национальности, ловко выкрутил оружие из пальцев якобы казака: – Ряженные! – Выдохнул он прямо в лицо остолбеневшему от такой наглости есаулу: – Чего людей обижаешь? Или в отделение захотел? Так это я быстро. Покажи ему, – не сводя глаз с лже-есаула он кивнул в сторону, и новое действующее лицо, имевшее самый рядовой вид – джинсы, кроссы, джинсовая куртка и надвинутая на глаза круглая кепка, ещё называемая почему-то английской, вклинилось между ряженными, отсекая есаула от сотника. Переступив с ноги на ногу, можно было подумать, что человек разминается перед пробежкой, мужчина вытащил из внутреннего кармана красную книжицу-удостоверение и, раскрыв её, сунул под нос сначала сотнику, а затем и есаулу.

– Так это, гражданин начальник, – торопливо забормотал сотник, немедленно выпуская и поправляя капюшон Игоря: – Так это? Мы ж что? Мы ничего. Общаемся, вот. Они, – он кивнул на Игоря: – Без претензий. Да?

– У нас же договорённость есть! – Быстро отошедший от первоначального шока есаул принялся бороться с застёжкой нагрудного кармана: – С полицией. Капитан Дундич подписал, а отец Василий благословил. Вот! – Наконец победив карман он вытащил сложенный вчетверо лист и протянул его азиату.

– А ты чего тут забыл? – Принимая бумагу тот покосился на Маслова: – А ну дуй отсюда! – Развернув лист, он пробежался глазами по тексту, но ждать продолжения Игорь не стал. Быстро перебирая ногами, он вбежал в проём дверей, позволив себе оглянуться назад только когда почувствовал себя в безопасности.