породой зверей, и исполнены ужасов всяких

Заросли горных высот и глубокие дебри лесные,

Но в большинстве, в нашей власти бывает тех мест сторониться.

Если же сердце у нас не очищено, сколько боренья,

Сколько опасностей тяжких ему причиняется тотчас.

Сколько суровых тревог раздирает того человека,

Коего страсть обуяла. И сколько затем опасений,

Сколько потерь причиняют ему неприятные мысли,

Наглая дерзость, гордыня, а также безделье и роскошь.

Тот, кто все это сумел победить и из нашего духа

Вытеснить вон не оружьем, а словом, не стоит ли, чтобы

Люди его наравне с божеством почитали бессмертным?

И потому особливо, что сам о бессмертных богах он

По вдохновению свыше привык изрекать поученья

И разъяснял существо всех вещей в поучениях этих.

Я по следам его здесь приступлю к изложению вопроса

И докажу в сочиненьи моем, что условия, в коих

Все существа были раньше, должны продолжаться в дальнейшем

И уничтожить нельзя вековечности стойких законов.

(Так уже с первых шагов открывает нам духа природа,

Что возникает он только во плоти рожденной и смертной,

Что невредимым в теченье веков он не может остаться,

Но в заблуждение образы вводят в сие наш рассудок,

Так что, сдается, мы видим того, кто лишен уже жизни.)

Требует, кроме того, моего рассужденья порядок,

Чтоб доказал я, что мир состоит весь из тел преходящих,

А в то же время и то, что весь мир сотворен был когда-то.

Также поведаю, как из скопленья материи разной

Образовались моря, и земля, и светила, и небо,

Солнце и месяца шар и какие созданья бывают

Здесь на земле, а какие еще никогда не родились.

Дальше скажу, каким образом люди, слова изменяя

И прилагая к вещам имена, разговаривать стали.

Также о том, каким образом в сердце у них вкоренился

Страх пред богами, везде на земле охраняющий святость

Капищ, священных озер, алтарей и божественных статуй.

Кроме того, рассмотрю я движение солнца, блужданье

Месяца; сила, какая в природе их путь направляет;

Чтобы не думали мы, что они меж землею и небом

Вследствие собственной воли свой путь непрестанно свершают,

Всюду содействуя произрастанью плодов и животных,

Или что эти движенья по воле богов происходят.

Даже и те, кои правильно мыслят, что боги проводят

Жизнь беззаботно свою, возвращаются вновь к суеверьям

Древних религий и власть допускают жестоких тиранов

В пору, когда наблюдают явления разные в мире,

А особливо явления те, что у них происходят

Над головою в пределах эфирных. Несчастные верят,

Что божество всемогуще. Не знают они, что возможно

В мире и что невозможно и чем ограничены свойства

В каждом предмете, какие с ним связаны высшие цели.

Впрочем, чтоб дальше тебя не держать на одних обещаньях,

Взглянем с тобой поначалу на землю, на море и небо.

Эти три разные сущности, эти три тела, мой Меммий,

Три существа, меж собой столь несхожие кодом и складом,

Некогда сгинуть должны, и громада миров, продержавшись

Множество лет, пропадет, как и вся мировая машина.

Не сомневаюсь в душе, что в умах возбудит удивленье

Новая весть о крушеньи в грядущем земли всей и неба

И что к ученью сему мне людей преклонить будет трудно.

Это бывает, когда до ушей их доводим мы вещи

Необычайные, коих нельзя на глаза им представить

Или руками ощупать, чтоб способом этим надежным

Вера к ним в сердце и в область рассудка проникла глубоко.

Все-таки выскажусь я. Само дело, быть может, ученью

Веру придаст. При больших колебаньях земли ты увидишь,

С силой какой разрушаются в краткое время все вещи.

Да отвратится от нас это руководящей судьбою.

Пусть лучше разум, чем самое дело, нас в том убеждает,

Что с ужасающим грохотом мир весь разрушиться может.

Прежде чем я приступлю к изреканью об этом предмете

Тех прорицаний, которые много верней и священней

Пифии, в Фебовой роще лавровой рекущей с треноги,

Речью ученою многое выскажу я в утешенье;

Чтобы, религией связанный, ты невзначай не подумал,

Будто бы солнце, земля, небосводы, моря и светила,

Будучи плотью божественной, просуществуют вовеки.

Ты не подумай поэтому, что по примеру Гигантов

Должен вину искуплять как бы за преступленье большое

Тот, кто рассудком свои грани мира стремится разрушить,

Кто угасить будто хочет на небе прекрасное солнце

Тем, что бессмертные вещи отметил он смертною речью.

Но далеки от божественной святости все эти вещи,

Так что, сдается, им между богами и быть не пристало,

Ибо они нам скорее на то могут дать указанье,

Что лишены они жизненных всяких движений и чувства.

Предполагать невозможно, притом, чтобы каждое тело

Было сознанием одарено и духовной природой.

Дереву в небе расти невозможно; a в море соленом

Тучи не могут собраться. Не могут водиться на пашне

Рыбы; не может быть крови у дерева, соков у камня.

Точно назначено, где чему быть и чему развиваться.

Так: сущность духа не может отдельно без тела возникнуть

И пребывать где-нибудь в отдаленьи от нервов и крови.

Если б то было возможно, то прежде всего силы духа

Существовали у нас в голове и в плечах или пятках

И возникали бы обыкновенно у нас где попало,

Не оставаясь всегда у людей во вместилище том же.

Нет, так как в теле у нас постоянно назначено место

Определенное, где развиваются и существуют

Дух и душа, то тем более нужно всецело отвергнуть,

Что пребывать они могут без тела, без формы животной

В глыбах истлевшей земли или в пламени жаркого солнца,

Или в воде, или в воздухе, в вышних пределах эфира.

Значит, не одарены эти вещи божественным смыслом,

Если они не одушевлены даже признаком жизни.

Верить не следует, будто богов пресвятое жилище

Расположилося в