одни, между тем как другие способны к движенью.

По удалении этих светил, на большом расстоянье,

Там, где лазурное море простерлось, земля опустилась

И для соленых пучин углубление образовала.

И чем сильнее жара день за днем становилась в эфире,

Чем напирали сильней лучи солнца повсюду на землю,

С края до края открытую для постоянных ударов

И в середине от этого ставшую более плотной,

Тем из земли вытеснялося более соков соленых,

Море собой пополнивших и вод расширявших поверхность.

И тем сильней, вырываясь оттуда, летело наружу

Много воздушных и огненных телец. От этого своды

Вышнего неба вдали от земли стали более плотны.

Вниз опустились поля, а высокие горы наклон свой

Вверх вознесли, так как скалы осесть не могли равномерно

И не могли равномерно все части земли опуститься.

Так вместе с плотностью установилась в земле также тяжесть,

После чего, так сказать, мировые осадки все грузно

Вниз опустились и там совершенно осели, как дрожжи.

Воздух затем, затем море, затем сам эфир-огненосец

Всем своим телом прозрачным без примеси всякой остались.

Тут было легче одно, чем другое. Эфир самый легкий,

Самый прозрачный поверх всех воздушных течений растекся,

Но не мешая притом своей чистой материи с бурей

Этих течений и всяким вещам не препятствуя вовсе

В вихрях неистовых и в переменчивых бурях метаться.

Сам же эфир свое пламя вознес, в высоту устремляясь.

То, как эфир равномерно течет в направленьи едином,

Нам указует Понтийское море, текущее равно,

Образ движенья всегда одинакий в себе сохраняя.

Я воспою ныне происхождение звездных движений.

Прежде всего, если вертится шар необъятного неба,

То, надо думать, с обеих сторон прижимается полюс

Токами воздуха, коими сдержан извне он и замкнут.

Токи одни идут сверху и в том направленьи, в котором

Движутся, тихо мерцая, созвездия вечной вселенной;

Токи другие же снизу идут в направленьи обратном.

Это бывает и там, где теченье вращает колеса.

Очень возможно, что небо стоит совершенно недвижно,

А в то же время, однако, вращаются ясные звезды:

Иль оттого, что эфира стесненного быстрые токи

Выхода ищут в движеньи вращательном, эти светила

Катятся по необъятным пространствам небесным повсюду;

Идя затем оттого, что воздушные некие токи

Движут огни их извне; а быть может, туда они сами

Двигаться могут, куда привлекает и манит их пища,

Чтобы тела огневые по небу питать постоянно.

Ведь с достоверностью трудно сказать, отчего происходят

Эти явленья все. Я объясняю лишь то, что возможно,

То, что бывает в различных мирах, сотворенных различно;

И моя цель – изложить тебе много причин, по которым

Могут везде совершаться движения звезд по вселенной.

А из причин многочисленных этих одна непременно

Звездам движенье дает, но которую выбрать здесь нужно —

Не составляет задачу идущих по верной дороге.

Наша земля, чтобы в мире занять серединное место,

Сбавиться в весе должна была несколько, сделаться легче

И обрести под собою другую какую-то сущность,

Соединенную испокон века и слитую вместе

С частью воздушного мира, где прочно земля утвердилась.

Значит, для воздуха тело земли не является тяжким.

Так для людей не являются бременем члены их тела,

И голова не бывает обузой для шеи, равно как

Ноги не чувствуют тяжести, нашему телу присущей.

Все же, что к нам попадает извне и на нас налегает,

Есть уже тяжесть, и малое даже нас бремя стесняет.

Вот сколько важности в том, как одна вещь к другой примыкает!

Стало быть, так и земля не была как стороннее нечто

Принесена и откуда-то брошена в воздух, ей чуждый.

Нет! получила начало она с сотворением мира

И составляет часть мира, как члены – часть нашего тела.

Дальше. Когда вдруг земля потрясается громом великим,

Все, что на ней обретается, также приходит в движенье.

Этого быть не могло бы никоим путем, если б с нею

Не были связаны части воздушные мира и небо.

В конце самом эти сущности две примыкают друг к другу,

Испокон века согласные и сопряженные вместе.

Разве не мог ты заметить, что тяжесть великую тела

Сила тончайшая нашей души поддержать в состояньи,

Будучи с телом соединена, и с ним связана тесно?

Что может кверху проворным скачком вознести наше тело,

Как не душевная сила, которая членами правит?

Не убеждаешься ль ты, как могуча столь тонкая сущность

В соединении с телом тяжелым, примерно как воздух,

Соединенный с землей, или сила души – с нашим телом?

Солнечный круг со своей теплотой лишь немного побольше

Или поменьше того, как он чувствам является нашим.

Ведь на каком расстоянье огонь ни касался бы взора

И наших членов ни отогревал бы своей теплотою,

Пламя при этом в составе своем ничего не теряет,

И не является вид его сколько-нибудь уменьшенным.

А потому, если солнца сиянье и жар, разливаясь,

К нашему чувству доходят и землю собою объемлют,

То очертания солнца и форма должны представлять нам

Истинный вид, ничего не меняя здесь больше иль меньше.

Движется ль месяц, заимствуя свет, озаряющий землю,

Или, напротив, свой собственный свет испуская из тела,

По своему он объему нисколько не больше, не меньше,

Чем и на деле самом представляется нашему взору.

Вещи, которые видим мы на расстоянье далеком,

Кажутся взору скорей затемненными током воздушным,

Чем уменьшенными по очертаньям. Поэтому месяц,

Облик блестящий и строго очерченный вид представляя

И выделяясь отчетливо внешних краев очертаньем,

Кажется нам в высоте таковым же, каков он на деле.

И наконец, все огни те эфирные, кои ты видишь,

Тоже поэтому могут казаться нам несколько меньше

Или же чуть-чуть поболее, чем они суть в самом деле.

Так и огонь, на земле наблюдаемый нами: покуда