формирований пулеметами, так как имевшегося в тыловых складах количества последних катастрофически не хватало, о чем начальникам армейских штабов еще 2(15) января 1916 г. писал начальник Штаба Походного атамана при его императорском величестве генерал-майор Богаевский: «Рассчитывать на сформирование в ближайшем будущем новых штатных пулеметных команд в казачьих частях не представляется возможным ввиду снабжения пулеметами в первую очередь пехотных частей». Даже через год ситуация с этим вопросом для казаков нисколько не изменилась — 19 января (1 февраля) 1917 г. начальник Штаба Верховного главнокомандующего официально постановил «повременить с увеличением пулеметов в казачьих частях». Кроме того, командование тормозило формирование в бригадах казачьей пехоты требуемых ими частей пешей артиллерии[312].

В итоге казакам оставалось рассчитывать лишь на захват пулеметов, а также орудий у неприятеля. Однако на Кавказе такая возможность предоставлялась довольно нечасто, так как османские войска сами были бедны ими. Это привело к распространению на фронте, и, кстати, не только Кавказском, практики скрывания от командования действительного числа захваченного артиллерийского оружия из-за страха, что столь редкий и ценный трофей будет изъят и отправлен на вооружение других частей.

28 января (10 февраля) 1917 г. врид начальника Штаба Верховного главнокомандующего генерал от кавалерии Гурко был даже вынужден издать приказ, чтобы развеять подобные опасения: «Это заблуждение… исправные захваченные пулеметы… и орудия, обеспеченные достаточным числом снарядов, отбираться не должны и не будут… орудия должны оставаться лишь до тех пор, пока часть может применять их в деле» [313].

Тем не менее вплоть до конца войны все казачьи кавалерийские соединения Кавказского фронта имели большой некомплект пулеметных штатов. Так, на 1 (14) декабря 1917 г. в 3-й Кубанской казачьей дивизии он составлял 22 пулемета, в 4-й Кубанской — 13, в 1-й Кавказской — 19, в 4-й Кавказской — 14, в отдельных Кубанской и 2-й Забайкальской казачьих бригадах — по 12, в 3-й Забайкальской — 6. Совершенно не было пулеметного вооружения во 2-й Кавказской казачьей дивизии и Отдельной Сибирской казачьей бригаде. Лишь пластунские бригады были обеспечены пулеметами полностью[314].

В первые полтора года войны остро стоял вопрос о снабжении казаков боеприпасами, так как очень быстро «мобилизационные запасы Кавказского фронта были израсходованы на формирование новых частей и соединений, взамен отправляемых на Запад… Ставка уже в конце 1914 г. и дважды в 1915 г. предупреждала Воронцова-Дашкова… о том, что в ближайшие месяцы надеяться на снабжение боеприпасами… не приходится».

Особенно кризис с боеприпасами обострился весной 1915 г., когда «запас винтовочных патронов на армейских складах составлял всего по 50 штук на ствол». Спасало положение лишь то, что «и у противника были серьезные проблемы с обеспечением войск огнестрельными припасами». В то же время нам ни разу не встречалось упоминания, чтобы кто-нибудь из казачьих командиров жаловался на патронный и снарядный голод. Объясняется это, по всей видимости, тем, что нехватку боеприпасов казачьи части нередко ликвидировали захватываемыми у осман трофеями.

Как бы то ни было, к началу Эрзерумской операции — январю 1916 г. за счет тыловых поставок «были пополнены, даже сверх норм, все передовые и промежуточные склады… и расходные интендантские магазины». Это позволило полностью решить проблему обеспечения войск Кавказского фронта огнестрельными припасами вплоть до конца войны[315].

Отдельной задачей у казаков стояло вооружение казачьей конницы штыками, о чем практически с начала войны постоянно ходатайствовали перед высшим командованием казачьи командиры. К этому вынудила боевая практика, показавшая, «что в последний момент атаки в пешем строю у казаков недостает оружия для поражения противника. Один забрасывает винтовку за плечи и работает отлично шашкой, другой действует не менее успешно прикладом, были и такие, которые работали кулаком. Некоторые казаки добывали штыки у убитых. Однако, не имея возможности возить штыки в походах, эти штыки терялись, а потом опять приобретались, но казаки не знали штыкового боя». В кубанских и терских казачьих частях существовала идея о приспособлении в качестве штыкового оружия кинжалов, ибо они почти не имели боевого употребления, но тем не менее, как элемент кавказской казачьей униформы, обязательно носились в строю. Кстати, бесполезность последних подтверждает и то, что даже пластуны просили заменить ими свои пехотные штыки, чтобы, при сохранении уставного внешнего вида, избавиться от лишней вещи[316].

Командование осознавало необходимость вооружения казачьей конницы штыками, но реализовать это мероприятие удалось только в мае 1916 г. К этому времени Артиллерийское ведомство специально для казачьих войск, в том числе и Кавказского фронта, смогло заготовить необходимые 300 тыс. штыков. 5 (18) мая на Кавказ было отправлено 15 тыс. казачьих штыков системы Гулькевича, что на 2 тыс. превышало требуемое количество. Тем не менее даже в следующем месяце большинство казачьих конных частей их не получило. Более того, 22 мая (4 июня) штаб Кавказской армии ходатайствовал о присылке дополнительно еще 8 тыс. штыков, а 22 июня (5 июля) — уже 10 тыс. Такая же ситуация произошла и на Западном театре боевых действий. В итоге это осложнило поставки, в связи с чем 17 (30) июня сдача штыков на фронты была временно задержана, и многим казачьим полкам их выдали только в октябре. Тем не менее уже к январю 1917 г. штыковым оружием казаки, за редкими исключениями, были обеспечены в достаточном количестве, хотя, кстати говоря, массового применения оно у казачьей конницы в боях на Кавказе не нашло.

Присланные для казаков штыки выдавались бесплатно. По заверениям командования, ни пригонок, ни переделок для своего использования они не требовали. В то же время известны случаи, когда в частях их качеством были недовольны, так как штыки не всегда соответствовали установленным стандартам. Так, 22 июня (5 июля) 1916 г. начальник 2-й отдельной Забайкальской казачьей бригады генерал Назаров в ходатайстве к Ставке просил полученные им штыки пригнать в Тифлисском арсенале, так как они сделаны не под казачьи, а под пехотные винтовки. 1-му Полтавскому полку Кубанского казачьего войска также выдали штыки не казачьего, а драгунского образца, а 3-му Таманскому полку Кубанского казачьего войска — русские четырехгранные штыки и т. д.[317]

Более-менее налаженная работа по снабжению казачьих частей всем необходимым была подорвана начавшейся в России революцией. Начались перебои с поставками, прежде всего продовольствия, из-за чего уже в начале 1917 г. на Кавказском фронте разразился сильный голод, сопровождавшийся эпидемией тифа и цинги. Он вызвал массовый падеж скота и лошадей. Заболело и умерло от ран и болезней 100 тыс. человек. Лишь беспримерный подвиг фронтовых медиков, вылечивших и вернувших в строй большинство заболевших, спас фронт от неминуемой эпидемиологической катастрофы[318].

Особенно тяжелое положение сложилось на Персидском фронтовом участке. Уже в самом