Вдруг воздух посреди комнаты слегка замерцал. Чигур мгновенно вскинул дезинтегратор и прицелился в густеющее, мерцающее всеми цветами радуги облако. Мерцание продолжалось еще несколько секунд, а потом на облаке появилось едва различимое изображение человеческого лица.

– Хорос! – взволнованно воскликнул Чигур, весь подавшись вперед.

Лицо на облаке открыло глаза.

– Здравствуй, Володя, – проговорил негромкий, словно бы издалека звучащий голос. Шеф перевел взгляд на рыцаря: – Здравствуй и ты, Гармата.

– Шеф, как вы.

– Мне трудно поддерживать ментальную связь, – перебил регистратора Хорос все таким же негромким, спокойным голосом. – Видимо, мой мозг сильно поврежден.

– Мозг поврежден? – Чигур нахмурился. – Где вы сейчас, шеф?

– У своих старых друзей… Тело мое мертво, но мои друзья изо всех сил пытаются реанимировать его.

– У них получится?

– Не знаю. У меня мало времени, Володя. Прежде всего запомните, что Андрей Вершинин ни в чем не виноват. Авгур стер ему память, а затем хитростью выманил перстень.

– Шеф, мы…

– Не перебивай. Менерих и авгур ищут его.

– Зачем? Ведь перстень уже у них!

– Я не смог разгадать их замысел. Но Вершинин им нужен, очень нужен.

Тут Гармата, все это время ошарашено молчавший, сказал:

– Поздно, Хорос.

Шеф «Линии» посмотрел на рыцаря:

– Что значит поздно?

– Андрея казнили. Сбросили с Башни в глубокий ров.

– Что? – хрипло переспросил Чигур. – Какой еще, с чертям собачьим, ров? О чем ты вообще говоришь?

– Андрей был в Лагоре, – ответил Гармата. – Я встретил его у Мага Советника. Он оскорбил племянника мага и ждал наказания. Советник решил проявить милосердие, но тут вмешался я и потребовал казнить Андрея.

– Что-о? Казнить? Ты в своем уме?

– Я был уверен, что Андрей предатель.

– Уверен? Какого лешего ты вообще делал у магов?!

– Я был послан к Советнику в качестве наблюдателя, в соответствии с параграфом.

– Этого не может быть, – твердо проговорил Чигур. – Студент не мог попасть в Лагор. Это просто невозможно.

– Он был там, – тихо сказал Хорос, и по облаку, на котором отображалось его лицо, пробежала рябь. – У Андрея редкая способность. Дар телепортации.

– Но телепортация срабатывает лишь в границах своего мира, – возразил регистратор.

– Он сумел расширить способность, вывести ее на новый уровень.

– Разве это возможно?

– До сих пор я думал, что нет. Авгур стер ему память, но у человека, помимо памяти, есть и еще кое-что.

– Что?

Хорос ответил:

– Совесть. Вспомни слова основателя «Линии»: «Я смотрю на суждения о верном и неверном как на коварный танец дракона, как на зарождение и гибель убеждений, как на слезы, оставляемые четырьмя временами года. Единственная догма – совесть, единственный Бог – внутри, единственный путь – через совесть вовнутрь». Анна Резник обвинила Вершинина в предательстве. Андрей, будучи совестливым и честным парнем, испытал шок. Это помогло ему встать на верный путь и усилило способность к телепортации. Механизм мне не до конца понятен, но факт остается фактом – он был в Лагоре.

– Но. – На лице Владимира Ивановича появилась растерянность. – Гармата только что сказал, что Андрей мертв.

Хорос покачал головой:

– Это не так. Андрей сумел избежать гибели. Он создал Проход и выскользнул в него за мгновение до того, как рухнул на дно рва.

– И где же он теперь?

– Это предстоит выяснить тебе. В дефиниторе должна остаться мнемокарта Андрея Вершинина. С ее помощью.

– Шеф, мнемокарта сгорела вместе с дефинитором, – уныло сказал Чигур. – Я уже проверял.

По изображению на серебристом облаке снова пробежала рябь.

– Плохо дело, – сказал Хорос. – Ладно, тогда пойдем другим путем. Разыщи кэррога Толю. Помнишь его?

– Да.

– Когда-то он был нашей лучшей ищейкой. Уверен, он и сейчас сумеет настроиться на нужную волну. Гармата тебе поможет. Но ты должен найти его раньше, чем это сделает Менерих.

Чигур сдвинул брови и кивнул:

– Сделаю, шеф.

– Я попытаюсь связаться с тобой. потом. но не уверен, что у меня получится. Да, и еще одно. Наша сотрудница Зина…

Голос шефа оборвался на полуслове, серебристое облако свернулось в точку и исчезло. Несколько мгновений Чигур сидел молча, надеясь, что связь восстановится, затем тихо проговорил:

– Наверно, все. – Он повернулся к Гармате. Тот сидел с изумленным, ошарашенным лицом. – Эй, рыцарь, ты.

– Хорос сумел поддерживать с нами ментальную связь, будучи почти мертв?

Владимир Иванович неприязненно прищурился:

– Когда речь идет о нашем шефе, «почти» не считается. А вот тебе, лагориец, следовало бы быть осмотрительнее, посылая людей на казнь.

Гармата опустил взгляд:

– Я виноват, и мне нет прощения. Когда все закончится, я сам обращусь с соответствующим рапортом к Инквизитору Ротгеру.

– Вот это вряд ли, – холодно сказал Чигур. – В соответствии с Великой Конвенцией твое дело будет рассматриваться здесь, в нашем мире, ибо навредил ты человеку, а не лагорийцу.

– Я соглашусь с любым вердиктом, – сказал на это Гармата. – А теперь не будем терять времени. Кто такой кэррог Толя, которого мы должны разыскать?

Чигур усмехнулся:

– Ты не знаешь, кто такие кэрроги?

– Знаю. Это выходцы из мира прорицателей. Но я не знал, что кэрроги сотрудничают с «Линией». Говорят, у них очень скверный характер и они не подпускают к себе чужаков.

– Даже среди кэррогов бывают исключения. Дядя Толя работал у нас несколько лет, пока не увлекся водочкой. К сожалению, алкоголь действует на способности кэррогов губительно, и год назад, совершив три ошибки подряд, он взял расчет.

– Ты знаешь, где его искать? Чигур хмыкнул:

– Догадываюсь.

– Тогда в путь!

Гармата поднялся на ноги и повернулся к двери.

Двадцать минут спустя регистратор Чигур и рыцарь Гармата стояли в начале Кривоарбатского переулка и смотрели на пожилого инвалида-колясочника, просящего подаяние у прогуливающихся по Старому Арбату.

– Он, правда, инвалид? – тихо спросил Гармата.

– Вряд ли, – ответил Чигур. – Он любит оставаться незамеченным среди людей.