По краям арены располагалось несколько колонн, на которых висели факелы. На коленях Эдика лежал одноручный клинок, а за его спиной, в противоположном от меня конце арены зиял большой чёрный проход, закрытый толстыми железными прутьями. Мне даже показалось, что через эту клетку кто-то наблюдал за мной.

— Эдик!

— Стоп-стоп-стоп! Ты прошёл только четвёртое испытание! Молодец, но, я смотрю, у вас потери! Бедный котик не выдержал испытание лавой?

— Как будто ты не знаешь! Отпусти Эдика, Марко. Ни я, ни он не сделали тебе ничего плохого.

— Это пока не сделали. Но обязательно сделаете, если я вас отпущу! Я знаю, что вы собираетесь предпринять, но я вынужден помешать вам совершить задуманное.

— Марко, о чём ты?

— Вы собираетесь уничтожить нагнетатели, чего я не могу допустить!

— Да объясни ты уже, что тут происходит?! Ты ведь знаешь, что я ничего не помню! Но мы и правда должны остановить это безумие — иначе все миры, в которых нагнетатель был запущен будут уничтожены!

— Не все. Ты ошибаешься. Только некоторые.

— Ты знаешь? Откуда?! И почему не хочешь остановиться?

— Конечно, знаю. Ты сам мне всё рассказал. Точнее не ты, я уже запутался. Твоя альтернативная версия в одном из миров. И он также сказал, что другого выхода нет. Наш родной мир погибнет. Но я долгое время сомневался, скитался по разным проекциям. Решения никакого не нашёл. Ты, конечно же был против моих суждений. Это и стало причиной того, что я нашёл тебя тогда в больнице — одинокого, потерявшегося в потоке, брошенного всеми. Что-то остановило тебя тогда, и мне было интересно, что именно. А потом ты увидел меня. Вообще, вся ваша команда удивительная. Каким-то образом, побочный эффект запуска нагнетателя позволил вам путешествовать по проекциям. Но, если с твоей командой всё более-менее понятно, то ты — какой-то феномен, который я хотел бы изучить гораздо ближе. К сожалению, обстоятельства не позволяют нам подружиться — цели противоположные.

Громкий звук, оповещающий о начале испытания прорезал окружающее пространство. Свет в зале начал меркнуть.

— Но, всё же, я бы хотел предложить начать всё с начала. Андрей, пойдём со мной? Мне нужно запустить ещё совсем немного нагнетателей, после чего моя миссия будет окончена.

— Марко. Остановись. Нельзя же ценой миллиардов жизней других миров спасать свой! Я понимаю твою боль, но это неправильно!

— Всё в жизни неправильно, Андрей. Жизнь вообще штука неправильная. Предлагаю в последний раз — идём со мной. Три-четыре проекции и всё, дальше можно будет отдохнуть и уйти на покой. Это уже давно не твоя война.

— Марко, перестань! Остановись, давай поговорим с Фёдором Геннадьевичем, с Мариной, с Эдиком. Придумаем что-нибудь вместе!

— Андрей, мы уже давно всё придумали. Да, ты такой же упёртый, каким всегда был.

— Марко, постой! Марко!

Но Марко уже не отвечал. Зато в дальнем конце арены медленно начала подниматься огромная железная решётка, открывая дорогу какому-то существу, которое нетерпеливо рычало и долбилось о клеть. Я попытался открыть инвентарь, но понял, что он не работает на этой арене — кажется, Марко предусмотрел и такую возможность. Тем не менее, пилюли, выданные мне Холмсом, так и лежали во внутреннем кармане куртки. Не дожидаясь, пока ворота откроются до конца, я кинулся к Эдику, запихнул ему в рот одну из пилюль, вторую проглотил сам, достал пейджер и нажал на кнопку. Ничего не произошло. Я нажал кнопку ещё раз — экран устройства загорелся и на нём появилась загрузка в виде двух нулей. Раз в две секунды, цифра сменялась на одну единицу. Я выругался вслух.

— Три с половиной минуты. Наедине с чудовищем!

Я схватил меч с коленей Эдика, а самого его оттащил и спрятал за одну из колонн, подпиравшей своды арены. Сам я перебежал на другую сторону и замер, спрятавшись за такой же колонной. Ворота открылись до конца, и какое-то время ничего не происходило. А потом на всю арену прозвучал громкий бычий рёв. Из темноты вырвалась огромная массивная фигура в два человеческих роста и вышла на арену, осматриваясь вокруг. Голова существа была бычьей, с огромными изогнутыми рогами, в руках минотавр держал огромную секиру.

Существо шумно втянуло воздух, а затем направилось в мою сторону. Я весь покрылся потом от страха, понимая, что с такой бестией мне никак не справиться, тем более с таким небольшим мечом. Внезапно, колонна, за которой я прятался разлетелась в дребезги, от мощного удара минотавра. Он рассёк её играючи, но мне повезло, поскольку удар прошёл чуть выше моей головы. Я кинулся в сторону другой колонны, пытаясь спрятаться от разъярённого монстра. Тот громко ревел, снова потеряв меня из виду и вдыхая воздух. Надолго мне колонн не хватит, я глянул на пейджер и увидел, что загрузилось всего тридцать пять процентов. Минотавр, тем временем, направился в сторону Эдика.

Нужно было что-то придумывать, я не нашёл ничего лучше, кроме как сорвать висящий на колонне факел и кинуть в сторону чудовища. Факел ударился об его спину, абсолютно не причинив никакого вреда, но своё дело сделал — минотавр обратил на меня внимание и громко взвыл, после чего кинулся в мою сторону. Я прыгнул за следующую колонну, а минотавр, врезавшись в мою, получил мощный удар свалившимися на него камнями. Кажется, я нашёл рабочую схему! Минотавр оправился от удара по голове, вновь начал вдыхать воздух. Я не стал дожидаться, когда он снова почувствует меня или Эдика, поэтому кинул факел в его сторону заранее. Почувствовав удар, чудовище вновь рвануло в мою сторону. Но на этот раз успело остановиться прямо перед колонной. Я не удержался от комментария.

— Да ты самообучаемый! С ума сойти!

Минотавр повернулся в мою сторону, я понял, что совершил ошибку и кинулся вниз, ожидая нового удара. Но его не последовало. Вместо этого я услышал громкий басовитый голос.

— А ты думал! За годы бездействия, мне ничего другого делать не оставалось, кроме как анализировать последствия моих дуэлей с игроками.

У меня просто отвисла челюсть. Я отпустил меч и тот грохнулся на пол, зазвенев на всю округу.

— С ума сойти. Искусственный интеллект.

Минотавр тоже опустил секиру — видно было, что он не собирался нападать на меня.

— Можно и так сказать. Но данный термин морально устарел и присущ больше неразумным системам или системам с недостаточно развитым самосознанием. Я же полностью осознаю себя и способен отличить свою индивидуальность от миллионов других индивидуальностей, присутствующих в оплоте. Мне больше нравится называть себя искусственным разумом. А интеллект —