Полученные результаты не оставили никаких сомнений. С правой стороны островок сиял фиолетовым и розовым цветом, демонстрируя нормальный уровень поглощения радиоактивной глюкозы. Слева, однако, явно преобладал зеленый с синим – цвета, указывающие на то, что уровень активности мозга в этой области значительно ниже ожидаемого. К моему и Джанис облегчению, диагноз островковой эпилепсии был подтвержден. Мы могли приступить к лечению.

* * *

ЭЭГ – стандартный способ диагностики эпилепсии. Даже при регистрации мозговых волн пациента между припадками зачастую удается обнаружить характерные признаки того, что определенные участки мозга склонны к созданию провоцирующих эпилептические приступы разрядов. Для определенных типов эпилепсии данная методика является невероятно эффективным диагностическим инструментом, однако не всегда дает искомый ответ. Чтобы узнать наверняка, нужно записать электроэнцефалограмму непосредственно во время приступа. Тогда можно увидеть характерные изменения мозговой активности, когда приступ начинается и распространяется по мозгу. У ЭЭГ, однако, имеются свои ограничения, и она не дает стопроцентного результата.

При некоторых видах эпилепсии, например при ее генетических разновидностях, в большинстве случаев диагноз удается подтвердить, проведя одну-две стандартных ЭЭГ, даже между приступами. Вместе с тем, как уже говорилось ранее, возможность регистрации характерных признаков эпилепсии на ЭЭГ, особенно при ее проведении не во время приступа, зависит от расположения источника аномальных электрических разрядов. Если этот участок маленький, расположен очень глубоко или ориентирован в неудачном направлении, то поверхностные электроды могут не зафиксировать никаких отклонений. И это является характерной проблемой для фиксации приступов эпилепсии, возникающих во время сна. Морщины, или борозды, покрывающие мозг, особенно глубокие в лобной доле, и некоторые участки коры мозга, выстилающие лобные доли, расположены на некотором расстоянии от черепа. К примеру, небольшие участки лобных долей расположены ближе к глазным яблокам, чем к поверхности мозга. При лобной эпилепсии ЭЭГ между приступами выглядит зачастую нормально. Даже когда удается уловить сам приступ, примерно у половины пациентов мозговые волны либо оказываются совершенно нормальными, либо возникает так много мышечной активности, вызванной приступом, что активность самого мозга меркнет на ее фоне.

С приступами, возникающими во время сна, имеется и другая серьезная проблема: пациенты и их партнеры часто оказываются не в состоянии дать полное описание приступов.

Лишь с появлением методики считывания ЭЭГ с помощью вживляемых прямо в мозг электродов было установлено, что эта болезнь по своей природе является эпилепсией. Та же проблема и с островковой эпилепсией. Островковая область расположена очень глубоко и покрыта толстым слоем других отделов мозга, так что ЭЭГ может давать совершенно нормальную картину.

Даже сейчас мы с коллегами регулярно спорим, являются ли наблюдаемые у пациента симптомы проявлением ночной эпилепсии, парасомнии медленного сна или какого-то другого расстройства сна. Возможно, вы спросите, какое это имеет значение. Почему бы не назначить пациенту противоэпилептические препараты? В случае с Джанис я, обладая достаточным опытом, сейчас, возможно, и не стал бы проводить ПЭТ. На основании ее описания и легких отклонений в ЭЭГ я сейчас, скорее всего, все равно назначил бы противоэпилептические препараты – мне хватило бы смелости отстаивать свои убеждения. Проблема в том, что примерно треть пациентов с лобной эпилепсией не реагируют даже на самые эффективные противоэпилептические препараты, и продолжение приступов, несмотря на лечение, не исключает наличия у них эпилепсии.

* * *

Для Джанис противоэпилептические препараты оказались невероятно эффективными. Когда я увиделся с ней через пару месяцев после начала лечения, она сообщила о некоторых побочных эффектах, которые, однако, по большей части в итоге исчезли. Самое же главное то, что впервые за десятилетия она стала нормально высыпаться. Приступы все еще случаются, но теперь гораздо реже, и они менее интенсивны. Примерно в течение следующего года мы постепенно увеличивали дозировку, добившись того, что Джанис стала испытывать всего несколько приступов в течение недели, предшествующей месячным, либо когда ей нездоровится из-за подхваченной инфекции. Ее трансформация просто потрясает. Если раньше моя пациентка находилась в полном отчаянии, то теперь чувствует и ведет себя расслабленно, хорошо спит и по большей части не страдает от приступов.

Во время нашей последней встречи, спустя лет восемь после того, как наши пути впервые пересеклись, мы немного подробнее поговорили о том, какое влияние оказала на ее жизнь эпилепсия. Джанис продолжает пить лекарства и приближается к менопаузе. Ее гормональные колебания практически прекратились, а вместе с ними и приступы. Вот уже три месяца она не испытывала приступов удушья, которые раньше терзали ее по много раз за ночь и чуть ли не каждую ночь. Она вспоминает, как боялась спать, как ужасно страдала от недосыпа, от нехватки энергии делать что-либо в нерабочее время.

«Моя жизнь теперь сильно изменилась, – сообщила она мне. – Прежде я не могла наслаждаться жизнью. Пыталась развлекаться с друзьями, но моя болезнь этого не давала. Было бы здорово чаще выбираться куда-то с друзьями. Но я попросту не могла свободно заниматься тем, что делали мои друзья. Я была вынуждена ограничивать свою жизнь – другого выбора не было. Теперь же у меня такое чувство, будто мне частично вернули мою жизнь. Теперь я могу оставить прежнюю жизнь в прошлом. Я начинаю новую и делаю то, что мне хочется».

Заметно, что она чувствует себя перерожденной, и думаю, это следствие не только избавления от приступов, но и восстановления нормального режима сна. Но я не могу не грустить от мысли о том, что более тридцати лет она прожила без диагноза и без лечения. «Я не могу возмущаться или горевать по поводу того, что происходило со мной в юности. Однако и правда считаю, что мне было бы гораздо проще, поставь врачи диагноз намного раньше. Я не жалею себя – просто обидно за потерянные годы жизни. Я столько всего пропустила».

В пятой главе про Роберта и его разговоры во сне я предупредил о том, как бывает опасно принимать все за чистую монету. Случай Джанис демонстрирует обратную сторону медали. Подозреваю, что, если бы не ее тяжелое детство и проблемы с поведением, к ней отнеслись бы более серьезно. Вместо того чтобы пичкать успокоительными и нейролептиками, увидев в ее симптомах проявление психологического стресса, воспитанницу могли бы своевременно направить к неврологу. Удар, который нанесла эпилепсия по всей ее жизни, можно было бы смягчить.

Что касается меня, то случай Джанис дал мне понять, что нужно верить словам пациентов или как минимум не игнорировать сказанное. В клинике порой оказывается сложно отделить физиологическую проблему от психологической, и я уверен, что не меньше других виновен в том, что делаю поспешные выводы, столкнувшись с человеком с явными психологическими проблемами.