– Он вовсе не мифический, – возразил Марс.

– Но очень похож на мифический.

– Доктор Гитсен взяла у нескольких даласисланцев генетический материал, – сказал Марс. – Знаете, что она обнаружила?

– Близкородственное скрещивание?

– Нет, – ответил Марс. – Хотя, в общем… да. Но не в такой степени, как можно было бы подумать.

– Это радует, – заметила Лауре.

– Гитсен обнаружила компонент, который не сообразуется с историческими данными о генетике даласисланцев и не вполне соответствует ДНК людей из Взаимозависимости.

– И что это значит?

– Это значит, что по прошествии тысячи с лишним лет люди Взаимозависимости достаточно сильно отличаются от людей Земли, разница заметна. У нас есть надежные методы, позволяющие определить происхождение любого человека. Так вот, по большей части эти люди происходят не отсюда и вообще не из Взаимозависимости.

– Не хочу показаться жестокой, но вы видели тех людей? – спросила Лауре. – Последние сто лет, если не больше, они провели в корабле, не слишком защищавшем от космического излучения. Их ДНК, вероятно, изуродована до предела.

– Гитсен это учла, – кивнул Марс. – И тем не менее у них есть чужие гены.

– Звучит просто чудовищно.

– Это не так уж чудовищно, но крайне важно. Здесь побывал кто-то еще, капитан, – много времени спустя после того, как разрушилось течение Потока из Взаимозависимости, и задолго до того, как прилетели мы. Даласисланцы говорят, что корабль все еще где-то тут.

– Скорее всего, давно уже разобран на запчасти.

– Похоже, это не так-то просто, – покачал головой Марс. – В любом случае они заявляют: то, что есть на корабле, не годится для их кораблей или поселений. И это тоже кое о чем говорит.

– И все же мне кажется, будто вы требуете от меня гоняться за призраком, – с сомнением проговорила Лауре.

– Вы же заносите в каталог каждый искусственный объект в окрестностях, – сказал Марс. – Если обнаружите объект, хотя бы смутно напоминающий тот, который описывают даласисланцы, сообщите мне. Больше я ни о чем не прошу. Прошло больше тысячи лет с тех пор, как мы встречали следы человеческой цивилизации вне пределов Взаимозависимости. Думаю, стоит поинтересоваться.

– Посмотрим, – кивнула Лауре. – Только не рассчитывайте на чудо. И не беспокойте меня лишний раз.

– Договорились, – ответил Марс.

– И еще, на другую тему: насколько я знаю, вы привели на экскурсию одного из даласисланцев?

– Да, это Чуч, их капитан, – сказал Марс. – Спасибо, что разрешили.

– Мне казалось, мы опасались заразить их своими микробами?

– Он был в своем скафандре, который стерилизовали, перед тем как он поднялся на борт.

– Его скафандру восемьсот лет.

– Он утверждает, что скафандр – от тех, кто присоединился к ним позже.

– Что, в самом деле?

– Нет, – ответил Марс. – Это стандартный скафандр Взаимозависимости, изготовленный незадолго до коллапса.

– Ему понравилась экскурсия?

– Она его утомила, поскольку он не привык к полной силе тяжести. Основное время визита он провел в кресле. Сказал, что было интересно увидеть корабль, у которого все внутренности находятся на своих местах. И до сих пор расспрашивал бы ваших инженеров, если бы мы не напомнили, что у него скоро закончится кислород.

– А он понимал, что ему говорили?

– Да, капитан. По большей части. Вероятно, даже больше, чем я сам. Даласисланцы в самом деле невероятно умны – иначе они не смогли бы так долго выживать.

– Все твердят мне об этом, – заметила Лауре. – И все равно они напоминают маленьких гоблинов.

– Она не так уж не права, – сказала позднее Марсу Ройнольд за обедом. – Меня они вообще пугают до чертиков.

– Ты же не любишь людей, – напомнил Марс. – Сама говорила.

– Верно, но эти еще хуже.

– Это предрассудки.

– Знаю, – кивнула Ройнольд. – Поэтому предпочитаю держаться от них подальше.

– Как насчет того, другого, о чем мы с тобой говорили? – спросил Марс.

– Насчет идеи, что к Даласисле открылось новое течение Потока откуда-то еще? – Ройнольд пожала плечами. – Вполне возможно. Из-за особенностей многомерной топографии во Взаимозависимости на порядок больше течений Потока, чем где-либо в локальном космосе. Но они вполне могут существовать не только в нашем локальном космосе или начинаться где-нибудь еще, а заканчиваться во Взаимозависимости. Именно так сюда попали люди.

– Меня интересует, нашла ли ты доказательства этого.

– Пока нет, но все может измениться, – ответила Ройнольд. – Я отправила зонд, который получает данные о местной топографии, и ввожу их в наши последние математические модели, но пока не вижу ничего, кроме существующих течений. Узна́ю больше, когда получу больше данных. Собственно, этим я и занимаюсь, пока ты где-то шляешься.

– И вовсе я не шляюсь, – возразил Марс.

– Называй это как хочешь. Суть в том, что ты почти не занимаешься исследованиями физики Потока и пока что они висят на мне. Хочу, чтобы это было отмечено в будущей публикации.

– Не возражаю.

– Сразу видно, что ты теперь далек от научного сообщества. Если бы оставался профессором, завопил бы, что должен быть основным автором.

– Сколько еще данных нам потребуется, прежде чем мы, возможно, найдем признаки существования других течений, ведущих сюда?

– Трудно сказать. Многое будет зависеть от того, насколько стары входящие и исходящие течения. Впрочем, ничего удивительного. Наша модель не слишком хорошо предсказывает отдельные течения, отстоящие во времени больше чем на два десятка лет. Даже предсказанный нами массовый сдвиг течений определяется с точностью в пару тысяч лет.

– Вот он-то меня и беспокоит, – сказал Марс.

– Нас тогда уже не будет, так что я уж точно не потеряю из-за него покой и сон.

– Интересная жизненная философия.

– Не очень, – ответила Ройнольд. – Слушай, если найдешь тот корабль, попробуй точно выяснить, откуда он и когда появился в локальном космосе. Если у нас будут все эти данные, возможно, удастся сделать обратную экстраполяцию и построить модель.

– Если мы будем знать, откуда он, модель не нужна, – заметил Марс. – Зачем, если уже известно, откуда он?

– Если у нас будет модель, мы сможем предсказать, вернется ли в ближайшее время данное течение Потока.

– Какая разница? – пожал плечами Марс. – Течение Потока, идущее отсюда, разрушится через два месяца. Что толку?

– Не для нас, болван, – сказала Ройнольд. – Для гоблинов.