Михеев еще раз пробежал глазами документ и мысленно взорвался:

«Так недолго и проиграть войну. Неужели беспечность — наша исстари, никак и ничем не вытравленная черта? Нет, просто упала дисциплина. Тут и наша вина, особистов».

* * *

Взрывы гнева и мстительности Сталина и его приближенных, отводивших грехи от себя за тяжелые поражения в первые месяцы войны и попытки переложения их на головы военачальников разных степеней, случались нередко. Тут была и правда, и кривда…

В 1941 году прошли массовые аресты генералов, а за ними — и старших командиров.

Вот неполный список тех, кто сложил свои головы от своих же, в большинстве случаях несправедливо и невиновно. Такую жестокую форму «социальной защиты» зафиксировала история, какой она была в виде ареста и «вышки».

Они были казнены явно по указке главного партийного сюзерена для того, чтобы припугнуть строптивых и затушевать свою персональную вину в военных безобразиях. Вот эти люди:

— генерал-лейтенант авиации Арженухин Ф.К.;

— генерал-майор Володин П.С.;

— генерал-майор Гончаров В.С.;

— генерал-майор Григорьев А.Т.;

— генерал-лейтенант авиации Гусев К.М.;

— генерал-майор Качанов К.М.;

— генерал-лейтенант Клич Н.А.;

— генерал-майор Коробков А.А.;

— генерал-майор Кособуцкий И.С.;

— генерал-полковник Локтионов А.Д.;

— генерал-майор Оборин С.И.;

— генерал армии Павлов Д.Г.;

— генерал-лейтенант авиации Рычагов П.В.;

— генерал-майор Савченко Г.К.;

— генерал-майор Салихов М.Б.;

— генерал-лейтенант авиации Смушкевич Я.В.;

— генерал-лейтенант Трубецкой Н.И.;

— генерал-лейтенант авиации Черных С.А. и многие другие.

Душевная нервотрепка, профессиональная неразбериха, кровавая бессмыслица, мехлисовская жестокость, гуляние абсурдности — все это накатывалось тяжелейшим катком на молодого тридцатилетнего начальника военной контрразведки, имеющего свои взгляды на добропорядочность и честность в политике, мужество и смелость в бою. А еще он больше других своих коллег разбирался в армейских вопросах — как-никак, выпускник солидной военной академии!

В минуты подобных потрясений из-за массовых казней военных к нему приходили глубокие мысли, согреваемые логикой происходящего. Они ворочались тяжелым комом в душе, тревожили его, заставляли мучиться и искать ответ на стержневой вопрос — почему такое случилось?

Однажды он нашел объяснение бесправию и бессердечию в таких ситуациях рассуждениями, что бывают времена, когда торжествует безумие. Тогда головы секут нередко невинным и даже самым благородным. И тут же он сам себя спрашивал: «За что посадили Рокоссовского, почему бросили на нары Мерецкова?.. А эти кровавые списки новых жертв военачальников! Нет, не могу спокойно глядеть на эту кровавую вакханалию, устраиваемую растерявшимися политиками, — надо уходить на фронт, там даже в окопе чище, благороднее и честнее».

Эти раздумья А.Н. Михеева были созвучны с оценочными мыслями, которые прозвучали в книге «Накануне» адмирала флота Советского Союза Н.Г. Кузнецова. Он вспоминал:

Семнадцатого июля Михеев был на приеме у Тимошенко и запросился у наркома обороны на фронт. Тут была еще одна причина — готовилось переподчинение органов военной контрразведки. Они уходили из НКО в НКВД. Письменному рапорту был дан ход — начальника Третьего Управления НКО СССР отпустили туда, где жарко от полыхающих сражений на Украине…

Когда с удивлением его стали доставать вопросами близкие друзья, он им отвечал одной притчей:

— Знаете, много лет назад достопочтенный Кузьма Прутков торжественно сообщил человечеству: «Время подобно искусному управителю, непрерывно производящему новые таланты взамен исчезнувших». Я себя не отношу к гению, но взамен меня непременно придет человек более талантливый, чем я. Это закон не только Пруткова, а самой Природы.

Больше подобны вопросов ему не задавали, так как «сборы были недолги».

Начальником Управления особых отделов стал заместитель НКВД комиссар госбезопасности 3-го ранга Виктор Семенович Абакумов.

19 июля 1941 года вместо Ставки Главного Командования во главе с С.К. Тимошенко была создана Ставка Верховного Главнокомандования под руководством И.В. Сталина. В этот же день Сталин сменил Тимошенко на посту наркома обороны СССР, а бывший нарком стал главнокомандующим Юго-Западного направления (начштаба — И.Х. Баграмян, член Военного совета — Н.С. Хрущев — Авт.). Тимошенко в 1942 году проиграет вторую Харьковскую операцию почти что с тремястами потерями личного состава. Справедливости ради стоит заметить, что Семен Константинович никогда не перекладывал свои просчеты на других военачальников и никогда трусливо не унижался перед Сталиным, как это проделывал тот же Хрущев.

* * *

Гитлеровцы, опьяненные легкими успехами в Европе и удачами блицкрига в Советской России, верили в скорую победу над Москвой. План «Барбаросса» предусматривал разгром Советского Союза в течение лета сорок первого года. Гитлеру к тому же подсказывало скорую победу провидение, в которое он болезненно верил. А как говаривал Бернард Шоу, «всякий пьяный шкипер уповает на провидение». Но провидение иногда направляет корабли пьяных шкиперов на скалы. Фюрер как раз и был одним из таких шкиперов.

Как-то разбирая кипу шифровок с победными новостями от военных с Восточного фронта, у фюрера промелькнула мысль: «Победа близка, надо подумать, как ее можно исторически отметить. Конечно, следует поставить памятник в честь взятия Москвы и окончательной победы в войне с Советской Россией».

Он вызвал в кабинет рейхсминистра путей сообщения Дорпмюллера.

— Юлиус, надо подготовить несколько составов с житомирским красным гранитом и отправить их под Москву для скорого сооружения там памятника «Победа».

— Слушаюсь, мой фюрер! — ответил высокий чиновник…

И действительно, по приказу Гитлера в первые месяцы войны было завезено несколько товарных эшелонов с тесаными глыбами красного горной породы и итальянского белого мрамора.