Я читаю последний абзац, и тревожные колокола начинают звенеть в моей голове. Я пока еще не знаю, за кем гоняюсь, я еще не чувствую их всем своим существом. Но в одном я уже абсолютно уверена: они не блефуют. Сердце у меня сжимается.

Здесь есть адрес сайта специально для вас, агент Торн. Посетите его, и, если как следует присмотритесь, все станет ясно. Надеюсь, вы оцените мой юмор.

Из ада,

Джек-младший.

В электронном послании имеется окошко, где написано: «Кликните здесь».

— Ну? — спрашивает Келли.

Я киваю:

— Действуй.

Она нажимает на мышку, открывается окно. Мы ждем. Фон белый. Появляется красный логотип: «Красная роза», внизу более мелким шрифтом написано: «Рыжеволосая красотка».

Появляется картинка. Я недоуменно моргаю.

Алан хмурится:

— Какого черта?.. Это что?..

На картинке высокая красивая рыжеволосая женщина лет двадцати с небольшим, одетая только в красные стринги. Она смотрит прямо в камеру и соблазнительно улыбается. Мы прекрасно видим ее лицо. Я поворачиваюсь к Келли и вижу, что она белеет. Вся кровь отливает от ее лица. Глаза наполняются нескончаемым ужасом.

— Келли, что все это значит?

Мы все смотрим на нее. Потому что «Рыжеволосая красотка» вполне может быть сестрой Келли.

— Келли?

В голосе Алана слышится тревога, он направляется к ней, она же пятится от экрана и прижимается спиной к стене. Подносит ко рту кулак. Глаза широко расширены. Все тело трясется. Алан протягивает к ней руку.

И тут она взрывается. Зрелище напоминает ураган, внезапно возникший среди ясного дня. Страх уходит из ее глаз, вместо него появляется такая ярость, что я невольно морщусь. Она так резко поворачивается к Лео, что тот отшатывается. Когда она заговаривает, голос напоминает звериный рык.

— Быстро найди ее адрес, мать твою! Быстро-быстро-быстро быстро!

Лео смотрит на Келли лишь долю секунды и садится за ближайший компьютерный терминал. Келли наклоняется над столом и хватается за него так крепко, что белеют костяшки пальцев. Атмосфера вокруг нее заряжена электричеством. Кажется, что вот-вот посыпятся искры.

Джеймс оказывается единственным, кого не пугает ее ярость.

— Келли, — тихо говорит он, — кто она такая?

Она смотрит на него. В глазах мелькают молнии.

— Она моя дочь.

Затем, взревев, она опрокидывает стол вместе с лэптопом.

Мы стоим в сторонке с отвисшими челюстями. Не по поводу разрухи, по поводу откровения.

— Чтоб он сдох, черт бы его побрал! — Она круто поворачивается ко мне: — Ты слышишь меня, Смоуки? — Это вопль агонии.

И я вижу себя, вижу, как я целюсь в Келли несколько месяцев назад, как стреляю из незаряженного пистолета. Да, я ее слышу.

— Найди ее адрес, Лео, — говорю я, не сводя глаз с Келли. — И побыстрее.

Я сижу на пассажирском сиденье и молюсь, чтобы мы прибыли в графство Вентура живыми. Келли несется по шоссе 101 как сумасшедшая, превышая скорость звука. Лео нашел адрес зарегистрированного владельца сайта «Красная роза» в Интернете, и Келли выскочила из офиса раньше, чем мы смогли опомниться. Мне только и осталось, что рвануть за ней.

Я смотрю на нее. Она олицетворение ужаса и опасности, все в одном флаконе.

— Поговори со мной, Келли, — прошу я.

— Загляни в мой бумажник, — рычит она. — Он в сумке.

Я отыскиваю бумажник, открываю его и вижу маленькую фотографию. Она черно-белая, того типа, что делают в роддоме. На ней новорожденный ребенок, глазки плотно закрыты, голова слегка конусообразная в результате трудных родов.

— Мне было пятнадцать, — говорит Келли и делает такой крутой поворот, что шины протестующе взвизгивают. — Пятнадцать лет, дурочка дурочкой. Я спала с Билли Гамильтоном, потому что он меня очаровал. От него так хорошо пахло. Ну не смешно ли, лапонька? — В ее голосе слышится горечь. — Именно поэтому я и помню Билли. От него хорошо пахло. Как от солнечного дождя.

Я молчу. Келли продолжает:

— Я залетела, и это был скандал гигантского масштаба в семействе Торнов. И кстати, в семействе Гамильтонов тоже. Мой отец едва не выгнал меня из дома. Мать отправилась в церковь и провела там несколько дней. Об аборте не могло быть и речи, мы ведь были добрыми католиками, сама понимаешь. — Тон горький, полный боли и сарказма. — Папаши собрались вместе и все продумали. Таковы тогда были порядки в благополучном Коннектикуте. У Билли впереди будущее, у меня тоже, хотя, разумеется, на мне теперь пятно. — Она крепче сжимает рулевое колесо. — Они решили, что я закончу школьный год, занимаясь дома, по-тихому рожу и ребенка отдадут приемным родителям. Домашнее обучение объяснят каким-нибудь враньем, например лечением от аллергии, требующим долговременной изоляции. Так они решили, и так все и произошло. По времени все совпало. Я родила ее в конце лета и смогла вернуться в школу, как будто ничего и не случилось. — Еще один крутой поворот под визг шин. — Меня не выпускали из дома, и Билли велели под страхом смерти держать рот на замке. — Она пожимает плечами. — Он был неплохим парнем. Он действительно держал рот на замке, и он никогда не обижал меня после этого. Вся наша любовь… просто сошла на нет. — Она кивком показывает на фото в моей руке. — Но хоть я и была дура дурой, а знала, что нельзя делать вид, будто все это мне приснилось. Я попросила медсестру сфотографировать мою дочку и приняла несколько решений. — Голос у Келли низкий, тон серьезный. Я легко представляю, как она сидит одна в комнате и дает обеты. — Я поклялась, что никогда больше не позволю себе быть дурочкой. Что забуду о католических бреднях. И что впредь никто не будет принимать за меня важные решения.

— Господи, Келли! — Я не знаю, что еще сказать.

Она качает головой:

— Я никогда не пыталась ее найти, Смоуки. Я считала, что не имею права. Да, я знала, что ее удочерили. Но я решила, что должна ей позволить жить своей собственной жизнью. — Она смеется, это странный смех, как ножом по металлу. — Но скорее всего правильно считается, что никогда нельзя перестать быть родителем. Даже если ты отказалась от своего ребенка. Теперь у нее порносайт, и, возможно, ее уже нет в живых, и все потому, что я ее мамочка. Ну не забавная ли штука жизнь?

Руки, сжимающие рулевое колесо, трясутся. Я снова смотрю на фотографию. Вот что она рассматривала, когда я вышла из дамской комнаты. Келли, резкая и дерзкая, скорая на язык, непоколебимо уверенная в себе. Как часто доставала она эту фотографию, смотрела на нее и испытывала ту печаль, которую я тогда разглядела в ее лице?

Я смотрю в окно. Мимо проносятся холмы вместе с редкими дорожными указателями. День залит солнечным золотом, в небе ни малейшего облачка. Именно такой день представляют себе люди, когда слышат слово «Калифорния».