сегодня придет, папа.

Мама с тревогой обратила взор на Брайана и Глорию.

– Конечно, придет! Я ее сын, и у меня день рождения.

– Знаешь, я бы хотела о ней послушать, – сказала я. – Может, посмотрим фотографии Нелли?

– Зачем нам смотреть фотографии, мы скоро увидим ее воочию.

Мама промолчала и сделала глоток вина. Брайан уставился на стол, а Глория теребила цепочку на шее.

– Я ей позвоню.

Папа встал и ушел в дом. Я направилась следом.

Он стоял в кухне с трубкой стационарного телефона в руке.

– Погоди. – Отведя телефон подальше, чтобы разглядеть цифры, он начал нажимать на кнопки. – Ноль-семь-один…

– Папа…

– Тише. – Он раздраженно меня оттолкнул, поднес телефон к уху и оперся о стол свободной рукой. – Проклятье!

– Никто не берет?

– Нет.

– Наверное, она вышла, папа. Или в пути. Мы можем оставить ей еды… – Он нажал отбой и положил трубку на базу. – Расскажешь о последнем дне рождения, который вы провели вместе?

Я вышла обратно в сад, и отец нерешительно последовал за мной.

Мы с мамой подали обед: свиные отбивные со стручковой фасолью и картофельным пюре. Поднеся тарелку к лицу, папа недоверчиво осмотрел содержимое.

– Что это?

– Свиные отбивные, – ответила я. – Как в твоем детстве.

– Нет, я их никогда не ел.

– Да, Билл, – вмешалась мама. – Ты их обожал.

– Вовсе нет, терпеть не могу вкус свиных отбивных. Они мне никогда не нравились.

– А мне они всегда нравились, – сказал Брайан и с довольным видом потянулся за кусочком на косточке. – Особенно с горчицей.

– Рад за тебя, а я свинину терпеть не могу.

– Чего бы ты хотел взамен, папа? Твой день рождения – тебе и выбирать.

– Что угодно, только не свиные отбивные.

– Мам, есть яйца? Я могу быстренько сделать ему омлет…

– Нет-нет, не надо суетиться, – сказал он. – Я просто съем гарнир.

За обедом каждый сам накладывал еду в тарелки. Говорили мало, лишь изредка раздавалось бряцание посуды, возгласы одобрения и реплики о том, какая чудесная выдалась весна – такая же мягкая, как свиные отбивные, которые папа тщательно пережевывал, раздувая ноздри.

– Где ты родился, Билл? В какой больнице? – спросила Глория.

– В Хомертоне, – ответила мама.

– Разве в Хомертоне?

– Да, бабушка Нелли однажды показала мне твое свидетельство о рождении. Больница Хомертон, третье мая тысяча девятьсот сорок второго года. Уильям Перси Дин.

– Перси! – воскликнула Глория. – Какое чудесное второе имя. Мое – Джудит. Скука. А у тебя, Нина? Никак не вспомню…

– Джордж.

– Ах да, точно.

– Потому что «Wham!» возглавляли хит-парад в день моего рождения.

– «Wham!» не занимали первую строчку в день твоего рождения, – возразил папа, откладывая вилку.

– Нет, занимали, – сказала мама.

– В тот день номером один была «Lady in Red» Криса де Бурга.

Мама рассмеялась.

– Очень смешно, Билл. Так, кто хочет выпить?

– Но это правда! – сказал папа.

– Нет, это были «Wham!» и «The Edge of Heaven». Вот почему мы дали ей второе имя Джордж. Итак, что насчет напитков…

– О ГОСПОДИ, – прорычал отец и в нехарактерном для себя раздражении стукнул кулаками по столу. – Почему, черт возьми, никто больше меня НЕ СЛУШАЕТ?!

– Я тебя слушаю, папа.

Он закрыл глаза и заговорил тихим голосом, пытаясь успокоиться.

– В день, когда ты родилась, хит-парад синглов возглавляла «Lady in Red» Криса де Бурга. Я прекрасно это помню, потому что она играла в «Ниссане Микра», когда мы везли тебя из роддома.

– О, мне так нравился этот «Ниссан Микра»! – проговорила Глория с набитым ртом. – Такой миниатюрный. У тебя был просто уморительный вид за рулем этой штуки, Билл. Будто Нодди в своей игрушечной машинке.

– Ты опять путаешься, – сказала мама, накладывая папе в тарелку еще стручковой фасоли.

– Нет. И я БОЛЬШЕ НЕ ХОЧУ эту чертову фасоль, так что ПРЕКРАТИ СУЕТИТЬСЯ.

– Билл, – взмолилась мама.

– Хорошо, папа, я сейчас посмотрю, не волнуйся. – Я достала из сумки телефон. – Ну вот, есть веб-сайт, где перечислены все хиты номер один в Великобритании с 1950-х годов.

– О, поищи потом наши! – вклинилась Глория.

Я прокрутила страницу вниз до 1980-х и нашла 3 августа 1986 года.

– Мама, он прав.

– Спасибо! – торжествующе сказал отец.

– Нет, не может быть.

– Да. Со второго по двадцать третье августа номером один в Великобритании была «Lady in Red».

– «Я никогда не видел тебя такой прекрасной, как сегодня», – замурлыкал Брайан с закрытыми глазами, покачиваясь на стуле. – «Я никогда не видел тебя такой счастливой, м-м-м, хм-м-м, м-м-м».

Я вдруг поняла, что всю свою жизнь его ненавидела.

– Когда же «The Edge of Heaven» была на первой строчке? За неделю до твоего рождения? – спросила мама.

– Нет, мимо. С двадцать восьмого июня по двенадцатое июля.

– Не так уж мимо, это одно и то же лето.

– Но почему ты всегда говорила, что она возглавляла чарт в день моего рождения?

– Не знаю, наверное, я неправильно запомнила.

– Почему вы не назвали меня в честь Криса де Бурга?

– «Lady in Red» – ужасная, ужасная песня. Ты бы не захотела носить имя в ее честь. Я люблю Джорджа Майкла, люблю «Wham!» и обожаю «The Edge of Heaven».

– Вы бы видели, как Мэнди танцевала под нее на нашей свадьбе, – встрял Брайан. – Чуть не выбила глаз моему зятю своим хай-киком!

– Кто такая Мэнди? – спросил отец.

– Я, – сказала мама.

– Папа, она не Мэнди, а Нэнси.

– Ну вот, опять.

Мамин взгляд метнулся к Глории в поисках поддержки.

– Ты не можешь изменить ход истории, потому что тебе так удобнее, – сказала я.

– Ход истории! – хохотнула мама. – Только послушай себя, Нина, это уже перебор.

– Ты знаешь, о чем поется в «The Edge of Heaven», мама? Ты когда-нибудь вникала в текст?

– Конечно.

– Сомневаюсь, потому что иначе ты бы поняла, что назвать новорожденную дочь в честь этой песни – совершенно неприемлемо.

– Нет! Это отличная, веселая, танцевальная композиция. – Мама принялась убирать тарелки, давая понять, что разговор окончен.

– «Я запер бы тебя, но твои мольбы о свободе невыносимы. Я заковал бы тебя и вырвал клятву, что я у тебя единственный».

– Там есть такие слова? – спросила Глория. – Я всегда слышала «засмеял бы тебя». Правда, если подумать, какой в этом смысл?

– «Я связал бы тебя, но не бойся, детка, я не причиню вреда, если ты сама не попросишь», – продолжала я.

– К чему ты клонишь?

– Это песня о БДСМ, мама. И чертовски странно, что мы всей семьей слушали это каждое утро в мой день рождения.

– БДСМ? Что это? Водительские курсы? – спросила Глория, раздувая ноздри.

– Нет, не курсы, а садомазохизм.

– Не говори этого при отце.

– С удовольствием послушаю! – сказал папа.

– Билл, помолчи.

– Не затыкай ему рот, он здесь единственный говорит разумные вещи.

– Глория, Брайан, я схожу с ума? Я просто не понимаю, в чем проблема.

– Глория, Брайан, при всем уважении, это вас не касается.

– Ты невероятно груба, Нина.

– Ты лгала мне тридцать два года о том, кто я.

– Речь не о твоей личности, а о том, в честь кого тебя назвали.

– Это одно и то же.

– Не смеши. Ты чересчур увлеклась приложениями для знакомств.

– Я больше ими не пользуюсь.

– Ну ладно, тогда «Майфейс». Все эти веб-сайты, из-за которых люди зацикливаются на том, «кто они» и как донести это до всех. Не нужно постоянно всем объяснять! В наше время «кто ты» определялось тем, что происходило вокруг, когда ты вставал с постели и просто жил день за днем.

Глория с умным видом кивнула в знак согласия.

– Пойду прогуляюсь, – сказала я, вставая со стула. – Помогу тебе убраться, когда вернусь.

– Хорошо, дорогая! – откликнулась мама. – Не опоздай к десерту.

Я пришла домой через полчаса – этого времени хватило, чтобы дойти до магазина на углу, купить пачку сигарет и жевательную резинку, выкурить две сигареты и прожевать полпачки в попытке скрыть запах. Я вернулась спокойная и настроенная подарить папе приятный и непринужденный день рождения. Я застала его в одиночестве сидящим с книгой в кресле.

– Все в порядке? – спросила я. – Где остальные?

– На улице… – Папа отложил книгу, снял очки для чтения и нахмурился. – Хм, простите, как вас зовут?