попробовал. Все без толку. Его душа была слишком слабой, а сок сосны слишком густым. Он застрял.

Глава 26

Дарк погасил лучину, ткнув ее в сугроб, и пожалел, что не сделал этого раньше. Зачем облегчать охоту Наигинну?

Посмотрел наверх. Ветер хорошо постарался, и теперь камни горного обвала блестели под тонкой коркой льда.

– Думаешь, мы достаточно высоко забрались?

– Откуда мне знать, – запыхавшись, ответила Ренн. – В Лесу есть место, которое можно найти, только если заблудишься. И оно может быть где угодно.

Дарк полез дальше, но, с тех пор как сделал четвертый наконечник, надежда покидала его, словно просачивающаяся сквозь пальцы вода.

Ничего не получится. Они очень смутно представляли, где провести обряд, и еще не нашли «самые яркие души Леса». И едва ли вдруг наткнутся на эти души прямо здесь, на обрушившемся склоне горы.

Дарк остановился, чтобы перевести дыхание, и, оглядевшись, удивился, как высоко они поднялись. Внизу – покрытая сетью мертвых деревьев священная роща. А где Наигинн?

Дарк не видел ледяного демона и постоянно представлял, как за ними крадется некое жуткое существо.

Какой-то ворон, громко хлопая крыльями, пролетел над головой, но Дарк не разглядел, кто это – Рек или Рип. А потом над ним пролетела Арк. Она уже собралась сесть на вершину каменного столба, но в последний миг передумала и устроилась на уступе сбоку. И Дарк понял почему.

– Чего остановился? – тихо окликнула его Ренн.

Дарк приложил палец к губам, показал на камень, на который не захотела сесть Арк, и одними губами сказал: «Тайный Народ».

Этот камень каким-то чудом устоял после обвала склона горы. Невидимые руки удержали его, невидимые руки выдолбили на покрытой льдом поверхности предостерегающие знаки: три высокие и худые как палки фигуры с расставленными в стороны руками.

У Дарка громче заколотилось сердце.

Что теперь?

Ренн поравнялась с Дарком, ее глаза и рот были похожи на черные дыры на белом лице.

Дарк снова повернулся к камню и, поклонившись, обратился к тому, что укрывалось внутри его:

– Я не хочу вас тревожить. Просто знайте, что держу слово, которое дал вашим сородичам – Тайному Народу из Пещер…

– Мы знаем, – ответил твердый как гранит голос.

Дарк не мог понять, слышит он его в реальности или голос звучит у него в голове.

– Прошу! – взмолился Дарк. – Позвольте нам пройти! Мы ищем место, где провести обряд, который вернет Первое Дерево!

Ренн набрала полную грудь воздуха, задержала дыхание и выдохнула:

– Смотри!

Выдолбленные фигуры отделились от камня и замерцали в полумраке, совсем как силуэты, которые Дарк видел, когда крепко зажмуривал глаза. Они то сливались, образуя одну фигуру человека, то расплывались в стороны, но всегда держались рядом друг с другом.

Дарк расставил руки, пытаясь закрыть собой Ренн. Тайный Народ был повсюду, Дарк чувствовал на лице его холодное дыхание. Бесплотные, как туман, пальцы указывали вверх по склону…

Ночной ветер бил снежинками по лицу Дарка. Тайный Народ исчез. Выдолбленные фигуры вернулись в камень.

– Это там. – Ренн показала на большую плиту, которая нависала чуть выше над тем местом, где они стояли.

В душе Дарка снова затеплилась надежда – если люди из Тайного Народа указали место, значит они думают, что у него с Ренн еще есть шанс вернуть Первое Дерево.

– Да, – негромко пробормотал Дарк. – Там мы проведем обряд.

* * *

Торак очнулся от тревожной трескотни сорок и понял, что замерзает. Он был высоко в небе.

«Нет, нет, нет!»

Его душа все еще не могла выбраться из густого древесного сока.

Ветер стих, и Торак видел все глазами деревьев. Невероятно яркие звезды, блестящий ото льда камнепад и крохотные фигурки Дарка и Ренн, которые упорно поднимались по склону, а за ними следовал Наигинн… И он уже настигал их.

Торак предпринял последнюю отчаянную попытку освободить свои души, но не вырвался дальше ствола сосны. Древесный сок был гуще дегтя, Торак продолжал двигаться, но понимал, что не успевает помочь Ренн и Дарку.

Он услышал громкое сопение. Это медведь вертелся вокруг сосны и скреб когтями по стволу.

Тораку надо было решать, и решать быстро. Если его души отправятся в этого медведя, он догонит Наигинна и нападет на него в теле самого сильного охотника в Лесу…

Но почему, почему он никак не может решиться? Это не страх перед тем, что он не справится с душами медведя, его сдерживало нечто сильнее такого страха.

Тораку вдруг снова стало двенадцать лет.

Он сидит на корточках в убежище, где лежит умирающий отец. Отец в агонии, он просит Торака бежать от зверя, который вот-вот разорвет в клочки его души…

Вот почему Торак не мог заставить души блуждать в медведе. Если бы он это сделал, его когти стали бы такими же, как те, что распороли живот отца, а клыки такими же, как те, что сдирали плоть с костей отца…

«Нет-нет! Я не могу!» – кричал Торак внутри ствола сосны.

Ренн остановилась на большой, чуть накренившейся плите и, судя по ее виду, не подозревала о подкрадывающемся Наигинне. Волк еще был далеко в священной долине и не мог вовремя подоспеть на помощь.

Торак зарычал и, оторвавшись от ствола, запрыгнул в нутро медведя…

…и хотя мысли его были простыми и притупленными, души переполнились силой, а чувства напоминали мощный горячий поток, который мгновенно поглотил Торака.

Медведь был зол буквально на все! На землю, которая разбудила его, встряхнув уютную берлогу, и теперь он вынужден бродить в холодной темноте. На Лес – за то, что сгорел. И на других медведей – за то, что заняли все подходящие дыры в земле и теперь он тщетно пытается найти новую берлогу. А сейчас еще злился на этот слабый и назойливый гул, как будто москит залетел в голову через ухо и никак не мог выбраться наружу.

Торак утерял острое, словно иголки, зрение сосен, он стал близоруким, как медведь, силуэты деревьев и засыпанных снегом кустов размылись, но это было не важно – теперь он видел носом. За горьким запахом разодранной сосновой коры и пепла он «видел» хитро сплетенную сеть запахов: лишайник, лемминг, ворон, барсук, белка, олень, лошадь, собака. И еще – запах пота взбирающегося по склону горы парня и запах нежной плоти девушки…

Медведь зарычал. Торак почувствовал, как напряглись звериные лапы. Дрожь пробежала по холке между лопатками. Медведь почуял демона. Медведь ненавидел демона.

И вот он, с Тораком внутри, наслаждаясь быстротой