— Он лечит. От старости.

Тогда Сивый обиделся, думая, что Емельян смеется над ним. А сейчас? Отступающий к двери, он уперся глазами в маленькую деревянную рамку, прилипшую к выцветшим бумажным обоям. Помятая черно-белая фотография смотрела на него сквозь пыльное стекло сегодняшним лицом Емельяна. Сколько с тех пор прошло?

— Двадцать лет! — услышав резкий голос, Сивый вздрогнул.

Емельян, казалось, заглянул в его голову.

— Черт возьми, Емеля! И ты туда же? — испуганно заорал он, с трудом сдерживая нервную дрожь, сотрясающую тело. Он боялся. Боялся мальчишки, читающего его мысли, боялся старого друга и учителя, по необъяснимым причинам молодеющего на глазах, боялся Седого с его бойцами.

— Успокойся, Серега! Прорвемся! Ведь мы — одна семья, — произнес Емельян, и вдруг подозрительно прищурился и резко спросил. — Ты кому-то сообщил о Славке?

Холодный взгляд скользнул по лицу Сивого, отчего у того подкосились ноги, а по спине поползли здоровенные капли пота. Пятясь к двери, он в очередной раз перевел взгляд с лица Емельяна на его фотографию. Бегающие глазки наполнились ужасом.

— Не может быть! — испуганно прошептал он и, пошатываясь, побрел к выходу из комнаты. — Двадцать лет…

Хлопнув дверью, Сивый нервно мотнул головой и, приходя в себя, тяжело вздохнул. После чего достал из кармана свободных штанов старенький телефон и стал набирать необъяснимо длинный номер. Его трясущиеся руки выдавали страх, который еще заметнее отражался на бледном, покрытом крупной испариной лице. Горячая влага собиралась в тяжелые капли, катившиеся по дряблым щекам. Закончив тиранить непослушные кнопки, он с трудом справился с грудным кашлем и замер, прижимая трубку к уху. Громко дыша, он прислушался к нудному длинному гудению.

Десять секунд… двадцать… наконец в трубке раздался щелчок.

— Оставьте сообщение на голосовой почте! — промурлыкал нежный голосок, сменивший противное гудение.

— Это я, Сивый! Мальчишка находится… — запинаясь от волнения, трясущийся вор с трудом продиктовал адрес.

Смахнув заливающий глаза пот, он упал в стоящее перед ним кресло.

Телефонная трубка вновь ожила, но привычная «Мурка» в этот раз больше напоминала похоронный марш.

— …Ты зашухерила всю нашу малину, и за это пулю получа… — скрежет хрупкого аппарата, рассыпающегося под каблуком тяжелого ботинка, оборвал любимую песню хозяина.

— Да пошли вы все! — рыкнул Сивый, бросаясь к выходу.

В последний момент он вдруг остановился и вернулся в комнату; торопливо подошел к окну; слегка отодвинув тяжелую занавеску, выглянул на улицу.

— Уже прибыли?! Оперативно работают, сволочи! — удивленно прошептал он, резко отстраняясь от стекла.

Оборачиваясь на шум открывающейся двери, обнаружил на пороге белобрысого паренька.

— Вот ты-то мне и нужен, — осклабился он, шагнув к зевающему Славке.

— Дурак ты, Сивый! Сам себя приговорил, — выдохнул мальчишка, удрученно покачав головой.

Звякнуло стекло. Маленький кусочек металла, пробив прозрачную преграду, вонзился в затылок удивленного мужчины. Всего девять граммов, и нет человека.

— Снайпер, — спокойно произнес Славка в ответ на немой вопрос, возникший в широко открывшихся глазах умирающего иуды. — А мог бы жить, — буркнул он, быстро выходя из комнаты, и тут же заорал: — Емеля! Они уже здесь!

Из соседней комнаты послышался скрип передвигаемой мебели, загрохотали падающие стулья.

— Брось ты свои игрушки! — раздраженно рявкнул Славка, устремляясь на шум. — Нужно уходить!

Входная дверь содрогнулась от тяжелого удара и, на мгновение зависнув в воздухе, шумно рухнула; громко ухая под массивными армейскими сапогами, замерла, распластавшись на присыпанном бетонными осколками полу.

— Ты уверен, что и в этот раз твой фокус с перемещением удастся? — улыбнулся Емеля.

Приближаясь к подрагивающему подростку, он стал вплотную и заглянул в его темнеющие глаза. Пугачев неуверенно пожал плечами:

— Выбора-то все равно нет.

Белые волосы мальчишки, мгновенно электризуясь, встали дыбом; с рук к полу скользнули яркие зеленоватые искры; тело, становясь полупрозрачным, засветилось, как будто его обмазали фосфором. Под ногами возникла подрагивающая темная мембрана. Зеленые искры вытянулись в горящие жгуты, яркие щупальца скользнули к набухающей и наполняющейся ярким огнем линзе. Воздух в комнате потемнел, поплыл горячими волнами от того места, где стояли Славка с Емельяном.

Мощный взрыв прогремел за их спинами. Взрывная волна, ломая пространство комнаты, разрывая барабанные перепонки бойцов, просачивающихся в квартиру, метнулась к растворяющейся в воздухе парочке. Пройдя сквозь искрящуюся пустоту, смешала спецназовцев в одну пятнистую вопящую массу и, бросив на стену, в тот же миг сошла на нет, оседая мелкой пылью на обломках допотопной мебели.

* * *

Как только дверь за Юрием Николаевичем закрылась, Жора и Бейрут засыпали Дмитрия техническими вопросами. Он знал, что именно эти хакеры участвовали в захвате «Медвежьей берлоги». Но знал он и то, что без участия худых длинноногих парней с безумными воспаленными глазами и взъерошенными волосами Тромб давно перестал бы существовать. Да и что было бы с ним самим, если бы не они? Ведь именно боец сдержал наступление вирусов, проскользнувших в его голову. Чувствуя себя обязанным молодым людям, он охотно отвечал на их вопросы.

Допрос с пристрастием продолжался больше двух часов. За это время новорожденная операционная система была разложена по байтам, ощупана, осмотрена, обмеряна. Каждая часть исследована под микроскопом, «высечена» и возвращена на место. После экзекуции компьютерщики собрали разрозненные куски программы воедино, единогласно выставили оценку «выше среднего» и сразу забыли о ней.

— Так почему все-таки Бейрут? — спросил Дмитрий молодого человека, расслабленно развалившегося в одном из кресел.

Парень добродушно улыбнулся:

— Я, как неоднократно разрушенный город, все время перестраиваюсь и видоизменяюсь. Постоянно в борьбе со всем миром, постоянно в войне. А еще я как колодец в пустыне, как…

Он, наверняка, еще долго мог обсуждать этимологию своего имени, но Жора неожиданно оборвал его монолог.

— Хватит трепаться, Бей! И про колодцы, и про разрушенный город. Вот белобрысый пацан, с которым мы недавно работали, — возбужденный хакер неожиданно остановился и побледнел. Понимая, что сболтнул лишнего, и перевести разговор в другое русло не удастся, Жора лихорадочно соображал, пытаясь выкрутиться из неприятной ситуации, но, не придумав ничего лучшего, продолжил: — Тот точно был, как разрушенный город, — запинаясь, пролепетал он и быстро, почти шепотом, закончил: — Как же его звали?

Бейрут снисходительно посмотрел на товарища, глубокомысленно закатывая глаза, покачал головой.