«Партия анархии» была шире. Если радикальных суннитов насторожили американские переговоры с израильтянами и иорданцами, то сирийских курдов насторожила бодрая поддержка «партии войны» со стороны турецкого МИД. Курды воевали с радикальными суннитами за будущий Курдистан, а не за усиление турецкого государства и укрепление его границ — тем более что наравне с «Джебхатом» извлекали прибыль из контрабанды.

Слабую Турцию, вынужденную торговаться на чужих условиях, предпочитали и в Израиле. Премьер Нетаниягу давно выскочил бы в первый ряд «партии войны» в Сирии, если бы в Анкаре вдруг воцарились кемалисты, в Париже — голлисты, а в Вашингтоне — Ромни, Маккейн или Ньют Гингрич. Но ждать, пока такое случится, ни в парижском МИД, ни в саудовской внешней разведке, ни в американских лоббистских кругах не хотели.

Во-первых, для любой американской войны святое дело — тайминг. Лучшего дня, чем 11 сентября, было не придумать.

Во-вторых, со сдерживанием Китая нужно было спешить еще вчера, а завтра могло быть поздно.

Но оказалось, что поздно уже сегодня. 2 сентября разоблаченный план «нарынской революции» был протранслирован киргизским телевидением, после чего Бараку Обаме снова захотелось поговорить с Владимиром Путиным. 8 сентября засуетившийся Американо-израильский комитет по общественным связям (AIPAC) засвидетельствовал наконец поддержку удара по Сирии со стороны Израиля. Но на следующий день «Джебхат ан-Нусра» захватила христианский город Мааллула.

К тому моменту, как «партия анархии» подыграла «партии мира», Джону Керри уже выставили ультиматум главы МИД ЛАГ, а премьер Иордании заявил об отказе предоставить территорию для боевых действий. После беседы с Махмудом Аббасом 9 сентября Керри вернулся в «партию мира», послав сигнал в Москву. 10 сентября Haaretz в редакционной статье заявила, что AIPAC «не имеет права выступать от имени израильтян». 11 сентября Джимми Картер высказался за «Женеву-2» с участием Ирана.

В «партии мира» сошлись атеисты-пацифисты и Папа Римский, рокфеллеровские IT-революционеры и ротшильдовские лорды, сирийские «Братья-Мусульмане» и военное руководство Египта. Лоран Фабиус отправился в Китай, за ним — иорданский король Абдалла. Король заявил в Поднебесной 15 сентября, что в его стране нет разногласий между светской монархией и «Братьями-мусульманами» — словно рапортовал в мировой обком, но уже не вашингтонский.

С тех пор как делегаты Парижской конференции 1919 года решили создать Американский и Британский Институты международных отношений, эти два центра, «Чэтем-хаус» и CFR, служили осью стратегического целеполагания в англосаксонском мире. Что же мы видим сегодня? 29 августа глава «Чэтем-Хаус» Робин Ниблетт проливает слезы по голосованию в Палате общин, не поддержавшему войну, а уже через день Ричард Хаас намекает Обаме, что Конгресс тоже скажет «нет». 11 сентября New York Times, трибуна CFR, предоставляет слово Путину, а британская Telegraph поражается сходству между его аргументами и проповедью папы Франциска.

Англосаксы слишком долго интриговали друг против друга за последние 20 лет, особенно в дележе советской зоны влияния. Чаще всего клановая грызня вылезала наружу на перекрестках наркотранзитных трасс — на Балканах и в Грузии, в Таиланде и в Ферганской долине. В Киргизии одни англосаксы работали с Соросом и Каримом Ага Ханом, другие — с итальянской ндрангетой и местными друзьями Бориса Березовского.

Когда-нибудь ось должна была сломаться. Возможно, это произошло именно 2 сентября, когда раскаявшийся участник «нарынской революции» сдал с потрохами ее план. Из его исповеди следовало, что «партия войны» вознамерилась здесь не только напакостить китайско-российской «партии мира», но и местной «партии анархии», то есть сети Ага Хана. А в качестве инструмента решила воспользоваться карманным движением «Хизб ут-Тахрир», которое при Буше-младшем «мутило» уйгуров в Синьцзяне.

Никто не хотел прогадать, и каждый хотел всего или ничего. Победил Пекин с щедрым пакетом инвестиций в Киргизию. Бишкекская декларация поставила точку, став черновиком новой резолюции СБ ООН по Сирии.

В Россию друг за другом прилетели глава МИД Египта, премьер Ливии и премьер ОАЭ — и все с экономическими предложениями. Катар предложил свои услуги Белоруссии, Тунис вступил в диалог с Ираном. В «партии мира» оказался Алжир, президент которого недавно лечился в Париже. Это значит, что Франсуа Олланд проиграл Магриб. Теперь оскандалившийся мультикультуралист-авантюрист стремительно линяет в миротворца.

Премьеру Израиля, после теплого приема Рухани в Нью-Йорке, оставалась одна лишь дорога вправо до конца — и в тупик. Возможно, Нетаниягу рассчитывал поставить жирную точку на Генассамблее, но явился к шапочному разбору. На пресс-конференции с Обамой вопросы звучали не про Иран, а про госдолг: Америке было не до его проблем. А речь Нета-ниягу New York Times истолковала единодушно с МИД Ирана: подстрекательство, как всегда. В это время в Израиле левые и центристы уже деловито распределяли места в будущей коалиции без «Ликуда». Если израильская «партия мира» прагматично выстроит отношения с Иорданией, Египтом и Кипром, то Израиль, теряя исключительный статус, получит роль региональной державы, сопоставимый с Малайзией или Мексикой. Характерно, что к «партии мира» осторожно склонился ликудовец Юваль Штайниц, лоббировавший контракт с Китаем по высокоскоростной железной дороге.

Адаптируется к новым условиям и Турция. 26 сентября премьер Эрдоган заявил, что его Военно-промышленный комитет предпочитает закупить систему ПРО не у американского Raytheon, а у китайской Экспортно-импортной корпорации точного машиностроения, хотя она и находится под международными санкциями.

На Валдайском клубе прозвучал тезис о «треугольнике» Вашингтон-Пекин-Москва. На Генассамблее героем дня был уже не Путин, а Рухани. Белый Дом очень не хочет видеть его в объятиях Китая — и поэтому Иран, как и Россия, сегодня может ставить условия и добиваться расширения сферы влияния. По оценке Нурая Мерта, в Иране «стабильная структура власти, в отличие от шатких союзников США». Напрашивается, по этому критерию, еще один фаворит нового времени — Германия, которому «химический» заговор против Асада очень помог политически консолидироваться. «Ангела Меркель — не европеистка, — пишет турецкий аналитик Айхан Кайя, — она намерена укрепить Германию за счет ЕС».

Комплименты Путину и Рухани на Западе не более искренни, чем хвала Меркель в Telegraph. Однако вполне искренне вынужденное согласие стратегов-реалистов на возникновение в мире третьего полюса, без которого равновесие неудержимо сползает на Восток. «Чимерики» больше нет: идеал Киссинджера, вступившего в «партию войны», провален исполнителями; торговый союз США-ЕС также явно не клеится. И столь же искренен плач европейских лимитрофов, которые в новой геометрии нужны не больше, чем Свободная Сирийская армия. От их имени и исполнял «плач Ярославны» Михаил Саакашвили — как ему не плакать, когда на портале «Эхо Кавказа» (филиал радио «Свобода») проповедуется вступление Грузии в Таможенный союз?

Между тем в Пекине 21 сентября была поставлена последняя точка во внутреннем конфликте, на котором хотели сыграть западные стратеги. Прагматики, победившие романтиков Цзян Цзэмина-Бо Силая, слывут националистами, но на самом деле являются беспримерными экспансионистами. Их поле игры — весь мир, их потенциал — деньги, товары и рабочая сила, их клиент — планетарный потребитель, их цель — замена мировой «американской мечты» мировой «китайской мечтой». Идеологию, на которой строился новый Китай, они отводят на задний план, и это может потом обернуться очень опасной для страны и ее соседей стороной медали. Но это будет потом. А сегодня Рональд Рейган — это добившийся единства своей элиты председатель КНР Си Цзинпин.