— Твой отец никогда не смог бы так дешево купить этот участок! Он ни минуты не сомневался, когда я предложила ему совершить эту сделку.

— Зная, что где-то на участке лежит мертвец, папа все равно согласился на сделку?

— Зачем мне было волновать твоего отца подобными вещами? Мужчины, они ведь тоже кажутся сильными и мужественными, а коснись чего, мы — женщины — во многих вещах дадим им фору. Мы с Леночкой уговорились, что эта тайна должна так и остаться нашей тайной.

— Значит, вы втихаря втюхали моему папе этот участок?

— Боже мой! Маргарита! Что за выражения? Втихаря! Втюхала! Где ты всего этого нахваталась?

— Вы бы лучше про себя подумали! Вы же обманули папу!

— Я взяла это бремя на себя!

Но, видимо, Гирлянда Амуровна оказалась все-таки не такой стойкой и мужественной, как расписывала тут. Страшная тайна действовала на нее угнетающе. И чем больше проходило времени, тем отчетливей пожилая дама понимала: они с Леночкой поступили неправильно, скрыв тело и никому не рассказав про убийство.

— Ведь у этого юноши могли быть родственники. Наверняка у него были близкие люди, которые сходили с ума, не зная, что с ним случилось. Это было неправильно, нехорошо. Но я была связана словом, должна была молчать. Леночка исчезла, я не могла поговорить с ней. А идти в полицию одна я не решалась. Да и что бы я там сказала? Где-то на участке спрятан скелет? Это был бы скандал. А вы знаете, что я очень не люблю скандалы.

Но чем больше проходило времени, чем старше становилась дама, тем ясней Гирлянда Амуровна понимала, не может она предстать перед Господом, имея на душе такой груз. Потянет он ее всей силой вниз, никакие ангелы не помогут.

— Я уж и так думала, как вам правду рассказать, и эдак. Даже анонимку про скелет у вас на участке вам написала. Получали вы мое письмо?

Марго и две другие женщины кивнули, как по команде.

— Так вот кто был автором послания про скелет у нас на участке, — произнесла Галина Владимировна. — А мы-то гадали, на кого думать!

А Лана добавила:

— Но мы решили, что это чья-то дурацкая шутка.

— Никакая это была не шутка, — с досадой сказала Гирлянда Амуровна. — А чистая правда! Скелет есть, он где-то тут у вас на участке. Надо его найти и похоронить по-человечески. А то повадились, понимаешь, людей, словно собак, зарывать.

Последние слова Гирлянда Амуровна произнесла уже с накалом, явно припомнив семейству похороны «Женечки» и при этом совсем забыв, что к скелету охранника на участке ее родственники не имеют никакого отношения. Тело охранника было закопано тут еще при прежних хозяевах. И так как никто его до сих пор не находил, была большая вероятность того, что скелет все еще лежит где-то в границах участка.

Услышав о том, что на участке вот прямо сейчас имеется чье-то тело, пусть и не первой свежести, но все-таки тело, следователь весьма оживился:

— Ребята, будем искать! Если заодно с нашим преступлением раскроем висяк пятнадцатилетней давности, я лично обещаю всем премию.

Упоминание о премии заставило подчиненных задвигаться еще шустрее. И Галина Владимировна в немом отчаянии могла лишь наблюдать за тем, как ее дивный газон, заросший изумрудной травкой, а по весне цветущий белоснежным клевером и голубенькой вероничкой превращается в нечто темно-коричневое, комковатое и уродливое.

Чтобы избавить маму от этого ужасающего зрелища, Марго поспешила увести ее в дом. Туда же последовали и другие члены семьи, а также Саша с Епифаном.

Все время, пока шли эти разбирательства с трупами и скелетами, Епифан простоял поодаль с такой безразличной физиономией, что Саша просто диву давался. Как же так? Почему Епифан не вмешивается? Речь идет о вещах, прямо касающихся медиума, а тот и ухом не ведет. Ни одного наводящего вопроса, ни одной реплики не последовало с его стороны.

Наблюдая за ним, можно было подумать, что Епифан нарочно ведет себя так тихо, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания. Что он этого внимания не хочет и даже где-то боится.

И Саша в очередной раз подумал, что не все чисто в делах Епифана по вызову к себе духов усопших граждан. Похоже, намухлевал медиум там с наследничками и их претензиями друг к другу предостаточно, вот теперь и опасается, как бы про его делишки не узнала полиция. Но Саше не было дела до мелких мошенничеств, которыми промышляли медиумы и хироманты в «Светлом будущем». Это все была такая ерунда, которая на фоне всех этих убийств совершенно терялась.

Между тем у мамы Марго началась форменная истерика. Она не могла отвести глаз от окна, за которым четверо полицейских усиленными темпами перекапывали ее газон.

— Что они делают? Что они делают? Зачем они все портят?

— Они копают лишь там, где щуп наткнулся на что-то твердое.

— Они уродуют двор!

— Мы потом снова все выровняем и посадим новый газон, — старалась утешить свою маму Марго. — Еще и маргариток посадим. Помнишь, как тебе понравилось, когда ты увидела поросший мелкими бело-розовыми цветочками газон!

Но ее мама не хотела маргариток. Она хотела свой газон в прежнем его виде.

— Эту лужайку устраивал еще твой папочка. Как ты не понимаешь! Это память о нем!

Марго все понимала, но поделать ничего не могла.

— Кажется, нашли, — произнесла Лана, тоже наблюдавшая в окно за полицейскими. — Совещаются.

Мама тоже выглянула.

— О-о-о! — застонала она. — Мой рододендрон!

И кинулась во двор.

Огромный красавец — мамина гордость — величественно раскинул над лужайкой свои широкие ветви, покрытые густой глянцевой листвой. С самой ранней весны, когда вокруг все еще было пусто и голо, он уже радовал своей вечной зеленью и огромными лиловыми цветками, которыми был усыпан буквально целиком. И как раз возле этого шикарного куста стояли полицейские, явно примеряясь, где бы тут копнуть.

Когда Галина Владимировна подбежала к мужчинам, те ей совсем не обрадовались. Ее быстро развернули и препроводили обратно в дом.

— Они там что-то нашли! — сообщила своим женщина. — Прямо под моим рододендроном!

И Галина Владимировна рухнула на стул, словно подкошенная.

— Я не дам им его погубить! — плакала несчастная. — Мы с мужем посадили его в год приезда. И он был тогда такой маленький! Я выкопала для него всего пару лопаток земли и даже кислого торфа туда не насыпала, хотя мне все вокруг говорили, что без торфа рододендрон не выживет. Но мой прижился. И всегда так хорошо рос. Все меня спрашивали, чем таким особенным я его удобряю. А я ничем и не удобряла, он и так всегда прекрасно рос… Дорогие мои, я просто не переживу, если они его погубят. Просто не переживу! Лучше убейте меня сразу!

В полной растерянности Марго взглянула на Сашу, как бы прося его помощи.