В ответ прозвучало:

— А я хочу, чтобы им было больно. Так же больно, как и мне.

Мужик вновь повернулся ко мне и задрал вверх свою рубаху. А под ней я увидела покрытое глубокими шрамами тело. Заметив, как быстро я отвела взгляд от этого зрелища, мужчина рассмеялся и добавил:

— У вас скоро будет то же самое!

С этими словами он с силой захлопнул дверь.

После этого мужики начали приготовления к казни. Они запихнули в бензобак моей машины облитую бензином тряпку. Ощущая одновременно прилив страха и смелости, я торопливо повалилась на Анатолия Степановича, до сих пор так и не пришедшего в себя, с трудом дотянулась до бардачка и, открыв его, принялась рыться в вещах. Веревки, стиснувшие мои руки, сильно замедляли поиск. Однако нужная мне вещь попалась почти сразу. Достав зажигалку и надавив на кнопку, я попыталась пережечь веревку. Пламя касалось кожи рук, обжигая их, но я не обращала внимания на боль. Вскоре запахло паленым. Я напрягла руки, и веревка под моим напором разорвалась.

Затем пережгла веревку на ногах и пулей выскочила из машины. Наши палачи как раз успели поджечь тряпку, торчащую из бензобака, и предупредительно отбежали в сторону, ожидая взрыва. Я метнулась к тряпке, не обращая внимания на силу ее возгорания, схватилась рукой за один конец и резко отшвырнула в сторону. При этом пламя успело задеть мою руку. Ожог оказался не слишком обширным, но боль была нестерпимой. Зато мне удалось спасти клиента, а заодно и свою машину. Теперь я могла переключиться на злоумышленников.

Увидев, что я освободилась от пут, мужчины сначала удивленно переглянулись, а затем дружно кинулись ко мне. Я не успела нанести ни одного удара, будучи с ходу сбитой с ног. Больно приземлившись спиной на траву, почувствовала, как сверху на меня навалился косоглазый и, схватив за горло, начал давить. Я ужасно разозлилась уже только потому, что сегодня моему горлу никак не давали покоя, и резко сбросила мужика с себя. Затем, быстро перекатившись по земле, поднялась на ноги. В тот же момент в меня что-то полетело. Я успела увернуться, заметив, что брошенным предметом является мой собственный ножичек.

Не дожидаясь, пока на меня вновь набросятся, я сама подбежала к горе-метателю и принялась дубасить его, вкладывая в удары всю накопившуюся злость. Бедолага не успевал защищаться, не то что нападать. Нанеся еще несколько ударов руками, я двинула ему ногой в живот. Раздался озлобленный вой. Мужик скорчился от боли и зажал бок, в который я угодила своей маленькой ножкой. Мне осталось лишь совершить последний выпад, после которого бедолага закачался и рухнул на землю. Теперь оставалось разделаться с его дружком.

Резко обернувшись, я поискала его глазами. Мужик находился неподалеку и уже спешно сообщал кому-то о случившемся по сотовому телефону. Я метнулась к нему, но по дороге споткнулась и едва не протаранила носом землю. Быстро поднявшись, в два скачка одолела пространство, отделяющее меня от косоглазого. Тот моментально прекратил разговор и, видимо, сообразив, что одному ему со мной не справиться, кинулся со всех ног прочь. Я понеслась за ним следом.

Понимая, что рано или поздно я его догоню, косоглазый нырнул в непроходимые кусты и буквально сразу же исчез из поля зрения. Я рванулась было за ним, но все же отказалась от своей идеи, сочтя ее бесполезной: в таких дебрях человека искать можно годами.

Остановившись, я озиралась по сторонам, все еще надеясь усмотреть силуэт беглеца. Но тщетно. Вокруг все было тихо и спокойно. Где-то рядом ухнула какая-то птица, над головой шелестели листья, беглец ничем не обнаруживал своего присутствия. Ужасно расстроившись, я еще больше напряглась, полностью превратилась в слух, стремясь уловить хруст веток, шелест потревоженной травы… Хоть что-то, что выдавало бы присутствие человека. А он находился где-то рядом, в этом я даже не сомневалась, прекрасно понимая, что соваться в дебри нормальный человек вряд ли станет — слишком велика опасность заблудиться.

Я замерла, почти перестав дышать. Лесной воздух сочетал в себе самые разнообразные оттенки запахов: самой зелени, цветов, свежести, прохлады. Звуков тоже было много, самых разнообразных: звенящих, тонких, гулких и шепчущих. Но мне все же удалось различить среди них те, что произвел человек: краем уха я уловила за своей спиной едва слышное движение, а затем и шаги… Сердце мое ушло в пятки и перестало биться. Я замерла, а потом, опередив своего противника, сделала молниеносный скачок в его направлении.

Мой прыжок удался блестяще. Мужик упал в траву, замахав руками. Но это ему не помогло, так как я, навалившись сверху, быстро поймала его руки в свои и, недолго думая, двинула локтем по подбородку. Голова его откинулась в сторону, и в уголках губ показалась кровь. Прыткости у моего противника заметно поубавилось. Обмякнув, он окончательно сдался.

— Ну что, доплясался, хороший мой? — вздохнула я и стала подниматься на ноги.

— Да пошла ты… — огрызнулся мужик. — Все равно ничего не сможешь доказать.

— А с чего ты взял, что я буду пытаться? — Я окинула его недобрым взглядом, а потом добавила: — В мои планы входило просто поменяться с вами местами. Вы, кажется, мечтали оказаться в моей машине…

— Пока ты тут со мной возишься, твоего родственничка там уже, наверное, прикончили, — победоносно выдал косоглазый, напомнив про своего товарища, оставшегося у машины.

— Не думаю, — припомнив, в каком состоянии я оставила последнего, откликнулась я. Резко свернув мужика с земли, я толкнула его вперед. — Давай-ка топай обратно.

Когда я вместе со своим пленником подошла к месту событий, там уже никого не было. Анатолий Степанович, как и раньше, оставался на переднем сиденье моей машины. Голова его была низко опущена на грудь, лицо поражало бледностью. «Боже, неужели я потеряла своего клиента?» — с ужасом подумала я. Ему требовалось срочно оказать помощь.

Чтобы косоглазый не рыпался, я с силой впечатала его головой в ближайший ствол дерева. Тот медленно сполз вниз, однозначно давая понять, что я свободна. Подскочив к Зубченко, я лихорадочно затрясла его за плечо. Однако тот не проявлял никаких признаков жизни.

Постаравшись не поддаваться панике, я убедила себя в том, что мой клиент просто потерял сознание. Видимо, достаточно сильно ребятки двинули Зубченко по голове, раз до сих пор не получается вернуть его в реальность. Боясь даже помыслить, что он мертв, я положила ладонь ему на шею и с облегчением вздохнула, нащупав слабо пульсирующую жилку. И все же состояние клиента меня удручало. Решив во что бы то ни стало помочь ему, я достала аптечку и отыскала пузырек с нашатырным спиртом. Открыв крышку, я сунула его под нос Анатолию Степановичу.

Нашатырь подействовал. Зубченко, судорожно дернувшись, постепенно стал приходить в себя. Он застонал и, видимо, почувствовав боль, принялся ощупывать руками поврежденную голову.

— Слава богу! — вырвался у меня вздох облегчения. — Вы живы! Как вы себя чувствуете?

— К-кажется, нормально. Только голова…