Декстер обожал ее. О такой нежной любви сына к матери в округе и не слыхивали. В любую минуту она могла уйти в мир иной, однако всегда была тут, дома; завораживающая смесь недостижимости и полновластия. Как это у нее получалось? Колдовство? Волшебная палочка? Много позже он узнал от отца, что врачи предупредили родственников: после рождения мертвого плода она и года не проживет – не выдержит сердце. Но и шесть лет спустя, когда Декстеру стукнуло тринадцать, она все еще была жива. Он стал на нее злиться, допоздна играл на улице в мяч. Принялся таскать из дома яблоки, мятные конфеты и цветные мелки, но при этом опасался, что мать возьмет его голову в свои изящные ладони и по его виноватому лицу все поймет. Потом ее здоровье резко ухудшилось, казалось, что с каждым днем безжалостное угасание ускоряется, будто скрытый в ней часовой механизм давно рассыпался, но тело почувствовало это только теперь.

– Слушайте, я ведь так и не спросила, – после долгого молчания проговорила Анна, – куда же мы все-таки едем?

– На Манхэттен-Бич, – ответил он. – Это недалеко от Кони-Айленда, только там чище и не так людно. Мой дом стоит у самой воды; вообще говоря, ее можно просто вывезти на заднее крыльцо, и тогда не придется увязать в песке.

– Замечательно! – с напускной веселостью отозвалась Анна.

Уже четыре дня, с той самой минуты, когда они договорились о поездке к морю, ей не давал покоя вопрос: надо ли напомнить Декстеру об их давнем знакомстве? А вновь оказавшись на Манхэттен-Бич, она почувствовала, что вопрос прямо-таки рвется с языка. Но в последний миг все же удержалась: ее главная задача не выдавать, а собирать информацию. Дома она поспешно сняла со стены фотографии матери и Брианн в танцевальных костюмах, своих родителей в день свадьбы и кадр из кинофильма “Пускай пуля летит” – на нем Брианн, съежившись от ужаса, стоит в дверном проеме, а на нее падает тень мужчины.

И все же ехать с Декстером Стайлзом в его машине к тому самому месту, где много лет назад Анна впервые его увидела, – это вопиющее, непереносимое коварство. Ее тянет открыться, выложить все начистоту. Нет-нет, ничего подобного, правда ее страшит. На самом деле ей хочется, чтобы он уже узнал правду.

Обхватив талию сестры, Анна прижимала к себе ее худенькое тело и чувствовала, как сердце Лидии стучится в податливые косточки ее грудной клетки. Глаза у нее были открыты. Казалось, она разглядывает колючие серые ветки деревьев в Проспект-парке. Анна чувствовала, что сестра внимательно смотрит в окно, и ее саму накрыла волна предвкушения чуда.

Все-таки они поехали к морю! И увидят его вместе! Она ведь обратилась к Декстеру Стайлзу без всякой задней мысли, просто чтобы не упустить его из виду, а теперь все закрутилось, и вот они уже в пути. Тем временем мать с Брианн отправились на целый день в город: сначала за покупками, затем в “Шраффтс” пообедать, а после – на дневной спектакль “Звезда и подвязка”.. Вот сколько всякого закрутилось по воле Анны. Нельзя же ставить это под удар. А открыться ему она сможет только к концу дня, не раньше.

– Нравится вам работать на верфи? – неожиданно спросил мистер Стайлз. – Чем вы там занимаетесь?

– Проверяю размеры мелких деталей для кораблей, – ответила Анна.

Ей казалось, что каждое ее слово вот-вот лопнет под грузом всего того, что она утаивает. Но он вроде бы проявляет непритворный интерес; а может, ему просто надоело ехать молча. Сначала Анна просто отвечала на вопросы, но неожиданно для себя разговорилась, и чем дальше, тем непринужденнее. Призналась, что ее тошнит от однообразных замеров, она мечтает стать водолазом. В конце концов, под градом расспросов она незаметно для себя пересказала ему вчерашнюю беседу с лейтенантом Акселом.

– Подонок, – сердито бросил он. – Болваны, все, как один. Пошлите их к чертям собачьим.

– Тогда я останусь без работы.

– Плюньте на вашу поганую работу. Идите работать ко мне.

Анна замерла, по-прежнему сжимая в руках Лидию, и ей показалось, что сестра прислушивается к разговору.

– Бросить работу на верфи?

– А что такого? Я буду платить вам больше, чем там.

– Я получаю сорок два доллара в неделю, не считая сверхурочных.

Декстер был явно поражен.

– Что ж, я буду платить не меньше.

В эту минуту Анна почувствовала странную, необъяснимую близость к отцу. Не то чтобы она живо представила его – воспоминания о нем были по-прежнему очень смутные. Скорее ей почудилось, что она стоит на железнодорожном перроне и точно знает: чуть раньше он тут был, и она пытается угадать, в какой он сел поезд. Впервые за много лет самый воздух вокруг затрепетал от его недавнего присутствия.

– А чем ваши люди занимаются? Те, кто на вас работает, – осторожно спросила она.

– Ну, бизнес у меня разнообразный. Одно заведение вам знакомо: тот ночной клуб, но он не единственный, есть еще несколько – здесь и в других городах. Есть и точки иного рода, однако они с теми… гм… взаимодействуют. Можно сказать, одно перетекает в другое.

– Ясно, – сказала Анна, хотя никакой ясности не чувствовала.

– Строго говоря, не все они легальны. Я считаю, что не закон, а сами люди должны решать, где и как им развлекаться. Разумеется, у вас на этот счет может быть иное мнение. Некоторым такие идеи не по нутру.

– Мое нутро переварит все, – заверила Анна.

Ей чудилось, будто она, как Алиса в Стране Чудес, протискивается в дверцы, которые становятся все меньше и меньше, и при этом понятия не имеет, куда они ведут.

– Потому-то я и предложил вам поработать у меня, – сказал он. – Предложение, считайте, бессрочное. Если оно вас заинтересует, я введу вас в курс дела.

По воспоминаниям детства дом мистера Стайлза виделся Анне неким замком на скалистом юру, а вокруг только снег и море. Но когда машина остановилась, Анна увидела жилой квартал: ряд особняков – да, больших, импозантных, но не более чем те, которые она видела поблизости от Бруклин-колледжа. Ее кольнуло легкое разочарование.

– Пойду достану кресло, – сказал Декстер.

Когда он вынул кресло из багажника, машину качнуло.

– Вот, Лидди, мы и приехали, – тихонько проговорила Анна. – Отсюда до моря рукой подать.

Дверца распахнулась, и мистер Стайлз взял Лидию с рук сестры. Анна вышла из машины и нутром почуяла, что в конце улицы, под серым пологом неба, дремлет океан – совсем как человек. Ветер развеял ее аккуратный валик волос, из него, поблескивая, посыпались шпильки.

В вестибюле, пока Анна раскладывала и застилала инвалидное кресло, ее сестра спокойно лежала на руках у Декстера. Он уже стал привыкать к ее судорожным гримасам и немигающему взгляду. Когда все было готово, он посадил Лидию в кресло, и Анна зафиксировала ее ремнями. Подковообразный упор поддерживал голову Лидии в приподнятом положении. Пальцы скрючены, руки согнуты в запястьях; Декстера так и подмывало распрямить их силой.