– Ген, я тебя убью сейчас! Ты оставил дома шашлык?..

– Да вот он ваш шашлык… Я его сам в багажник клал… Пиво, пиво надо куда-нибудь в холодок! – говорил уже другой мужчина.

– Петрик, ты золото! Петрик, дай я тебя поцелую…

– Кать, харэ на моего мужа вешаться! Ну кому сказала! – вступил четвертый голос, женский.

– А дрова где?

– Воздух-то какой…

– Где дрова? Забыли?!

– Пиво в холодок надо бы…

– Где дрова? На чем мы шашлык жарить будем?! Ген, езжай к станции, там дровами торгуют…

– Дайте мне отдохнуть в мой единственный выходной! Петь, ты езжай к станции.

– Куда он поедет, Ген, он по дороге уже бутылку пива вылакал… Петрик, на хрена ты пиво пил?

Послышались шаги на веранде. Что-то загремело, покатилось.

– Кать, ну ты корова!

– Откуда я знала, что у тебя тут этот мусор…

– Под ноги смотреть надо! Это не мусор, это детали!

– Какие детали? От чего? Петрик, ты сам не помнишь, от чего у тебя эти детали…

Дверь распахнулась, и в комнату ворвался свежий воздух. Фред, лежа на полу, повернул голову – за порогом топтались четверо. Два мужчины и две женщины. Они замерли, остолбенело уставившись на Фреда.

– Блин… – сказала одна из женщин – упитанная, немолодая, в спортивном костюме ядовито-розового цвета, с накрашенными до висков глазами. – Это кто тут у нас валяется? Петрик, доставай телефон… звони в милицию.

– Да-да, срочно позвоните в милицию! – взволнованно произнес Фред. – Мне нужна помощь… Срочно!

– Петрик, не надо никуда звонить, – нервно сказала вторая женщина – немолодая, упитанная, в белом спортивном костюме с золотыми лампасами, накрашенная и с огромным шиньоном на голове – наподобие тюрбана. – Убери телефон, я сказала! Очень надо с милицией связываться…

– Мужик, ты кто? – сурово спросил тот, кого все называли Петриком, – немолодой упитанный мужчина в черном спортивном костюме, с остатками рыжих волос надо лбом.

– Я пострадавший. На меня напали, ограбили и связали. Оставили здесь, – кратко описал ситуацию Фред. – Будете свидетелями?

– Почему у нас? – недовольно произнесла дама с шиньоном. – Нет бы к Арбузовым подбросили… Всегда мы крайние!

– Свидетелями? – нервно повторила дама в белом спортивном костюме с золотыми лампасами. – Я не собираюсь быть свидетелем! У меня нет времени! У меня мать, между прочим, после инсульта… У меня дочь в институт поступает… Я не буду никаким свидетелем! – повторила она на повышенных тонах.

«Боже, как они все предсказуемы!» – подумал Фред.

Второй мужчина – Гена – немолодой, упитанный, тоже в черном спортивном костюме, но с жиденькой волной седых волос, зачесанных от левого уха к правому, молча подошел к Фреду и, опустившись на колени, принялся развязывать ему руки.

– Мужик, ты это… ты иди отсюда. Если тебе надо, сам милицию вызывай. Никакими свидетелями мы не будем. У нас единственный выходной, понимаешь… За свой счет взяли день… В выходные сюда не добраться, пробки сплошные… Дай отдохнуть!

Фред поднялся на ноги, потрогал голову – кровь на затылке уже подсохла. Судя по всему, ни Софи, ни Бо не смогли причинить ему сильного вреда.

– Жив, здоров… Ходить можешь. Чего еще надо?.. – произнес Петрик с суровым благодушием. – Так что иди отсюда, мужик. Вот тебе стольник на электричку… Иди.

– Больно жирно – стольник! – нервно произнесла дама в розовом костюме. – У тебя дочь в институт поступает… теща инвалид… А ты деньгами разбрасываешься!

– Да ладно тебе…

– Нет, не ладно, не ладно! Ты знаешь, сколько мясо сейчас на рынке стоит?..

Фред просочился между ними, спустился по ступенькам во двор. Затем вышел на улицу, огляделся. Никого. Только машина хозяев dacha… Фред быстро перебежал на другую сторону – там, в зарослях, пряталась узкая тропинка, ведущая неизвестно куда…

* * *

…Толпа из пациентов больницы и медперсонала стояла на небольшом пригорке. Неподалеку – другая толпа, из местных жителей. Все молча смотрели, как валит дым из черных окон. Уже рассвело, так что масштаб разрушений вполне было можно оценить. Сгорела вся больница – остались только каменные стены. Пожарные упрямо поливали из брандспойтов дымящиеся руины.

Соня натянула на себя свое платье – прямо поверх ночной рубашки, сняла с Дашенькиного плеча сумку.

– Спасибо, Дашенька.

Дашенька ничего не ответила. Она напряженно о чем-то думала… О чем-то таком важном, что не шло ни в какое сравнение с сегодняшним происшествием.

Главврач в это время беседовал с МЧС-ным начальством, тоже прибывшим на пожар.

Уже было известно, что погиб один пациент, пятеро получили серьезные ожоги – их увезли на «Скорой».

Погибший – старик, страдавший амнезией, которого все называли Будулаем… Пожарные сказали, что вряд ли от него что-то осталось.

– Уходить, сахиба!..

Соня оглянулась и увидела позади себя Бо – чумазого, испачканного сажей.

Молча пошла вслед за ним – там, на соседней улочке, стоял автомобиль. Бо достал из кармана какой-то узелок, спрятал его в недрах салона.

– Что это было, Бо?

Бо протянул свою испачканную руку, дунул на ладонь – крошечное облачко оставшегося на ней пепла растворилось в прозрачном утреннем свете.

Пепел. Бо собрал горсть пепла, спрятал ее в узелок. Зачем ему пепел?

– Кинг из дэд[1]… – по-английски произнес Бо. – Как это по-русски… пыль?

– Пепел, – с трудом произнесла Соня.

– Пепел, да. Кинг из дэд… – Бо вдруг сел прямо на землю, закрыл свою голову руками.

– Ты знал, что это был король Гопал? – спросила Соня. – Что тут он жил?..

– Нет. Нет. Бо не знал… Бо исполнять приказ…

Соня достала из сумки свой рисунок. На нем был портрет отца Исы.

…Какие у него кроткие, ясные, пронзительные глаза! В Гопале не было ничего королевского – во всяком случае, если под «королевскими» качествами понимать жесткость, силу, жажду властвовать. В глазах Гопала читались только мудрость, милосердие, смирение. Любовь, радость. Этот взгляд, словно лакмусовая бумажка, проверял каждого – а кто ты есть на самом деле? Неужели ты настолько ничтожен и жалок, что тобой надо командовать? Ты винтик, который надо подкрутить, ты биологическая особь, которую надо подгонять хлыстом, ты кирпичик в пирамиде власти или ты все-таки – человек?.. По каким законам ты живешь? Ты – не творишь зло только потому, что боишься наказания, или тебе отвратительно зло само по себе?