— Как всегда, деньги вскрыли истину. Я понял, что должен предоставить им фальшивый доклад, чтобы выбраться из страны живым. В Греции мне казалось, что я мог передать настоящий доклад агенту, но когда добрался до места, парень был уже мертв.

— Я даже знаю, кто это сделал. Это была графиня. Ты знал, что она тоже замешана? — Фрэнк кивнул. — И ты снова попытался в Наполи?

— К тому моменту я уже был в отчаянии. Я знал, что они не должны увидеть настоящий доклад. И я должен был передать его кому-то, кто симпатизирует Британии.

— Это было в Испании?

— Да. — Фрэнк поморщился и потянулся к ноге.

— Тебе больно, милый?

— Не так, чтобы очень. Просто я должен тебе кое-что рассказать.

— Признание?

— Боюсь, что так. — Он посмотрел на нее и отвел взгляд. — Черт возьми, Вайолет, я даже не знаю, с чего начать.

Вайолет улыбнулась ему и откинулась на спинку стула.

— Будь честен.

Фрэнк рассмеялся.

— Только ради тебя. — Он устроился поудобнее. — Я передал доклад бывшей любовнице Блэкстона. Но только она никогда не была его любовницей.

— Я знаю. В том-то и дело, что я знаю. Я должна была понять это много лет назад, но, видимо, тогда голова у меня не работала.

— Но как ты могла это понять? Все вокруг думали про него худшее. Эта чертова картина, точнее, ее копия, была опубликована во всех изданиях. И его кольцо нельзя было ни с чем спутать.

— Но это кольцо было на другом пальце. А ты как догадался?

— Он никогда не говорил тебе, зачем отправился в Грецию?

— Нет.

— Черт возьми, он упрямый и честолюбивый дурак, но я выяснил, зачем. Выводы заставили меня задуматься о многом, ведь он был моим другом. Я должен был понять, что он не станет заводить любовницу, если встречается с тобой.

Вайолет встала, подошла к окну и прижала руку к груди. Она не заслужила такого счастья, но была счастлива. Нужно сказать брату правду! Она повернулась к Фрэнку.

— Теперь моя очередь сознаваться. Я должна была понять, что на картине не Блэкстон, потому что почти все время он был со мной. Он просто физически не мог находиться в студии Ройса.

Фрэнк задумался.

— То есть мне стоило вызвать Блэкстона на дуэль?

— Я собираюсь выйти замуж за Блэкстона в следующее воскресенье. Да, спустя пять лет, но таково мое намерение.

— В следующее воскресенье?

— Так много между нами случилось. Я не вижу другого выхода.

— Он рассказал тебе, зачем ездил в Грецию, Ви?

— Нет, но мне ни к чему это знать, и тебе вовсе необязательно это рассказывать, я просто знаю, что могу ему доверять.

— Упрямый честолюбивый дурак, — повторил Фрэнк. — Как думаешь, он пригласит меня на вашу свадьбу?

— Он пригласит. А ты сможешь?

— Я там буду.

— Так вы уверены, что хотите его?

— Я лишь уверена, что действия мои будут подчинены одному стремлению, а именно: как стать счастливой в моем собственном понимании этого слова. И ни с вами, ни с кем другим советоваться я не намерена.

Джейн Остен, «Гордость и предубеждение»

— Вайолет, я приехала, как только услышала. Вы ведь не хотите сделать это на самом деле? Неужели вы серьезно собираетесь стать невестой Блэкстона? — Пенелопа осмотрела гостиную Вайолет и одобрительно кивнула, оценив обои соломенного цвета.

— Отчего же? Я вполне серьезно настроена.

— Вы уж меня простите, дорогуша, но это полное безумие. — Пенелопа села на диван.

— Чаю не желаете?

Пенелопа кивнула.

Вайолет улыбнулась. Она не могла сдержаться — настолько она была счастлива.

— Возможно, я действительно сошла с ума, но это такая приятная форма безумия!

Пенелопа взяла чашку из рук Виолетты.

— Люди будут называть его охотником за приданым.

— Думаю, он не будет возражать.

— А как вы собираетесь общаться с семьей Блэкстона? Им не понравится его выбор.

— Полагаю, его матери и сестрам потребуется какое-то время, чтобы принять меня. Но Блэкстону и самому придется налаживать с ними отношения. Он, кстати, сейчас уехал в Бат, чтобы поговорить с ними. Так что посмотрим, чем дело кончится.

Пенелопа поставила чашку с чаем, так и не притронувшись к содержимому.

— Никто больше не будет поддерживать вашу благотворительность. Никто не будет с вами общаться. Люди вычеркнут вас из своих записных книжек.

— Придется довольствоваться компанией Блэкстона. Не так ли? — Вайолет улыбнулась.

Наверняка они часто будут лежать обнаженные в огромной постели, и ничья компания им не будет нужна. Лондон был пустым без Блэкстона, хотя она и пыталась заполнить каждую страницу своего ежедневника деловыми встречами и прочей ерундой. Но в его отсутствие многомиллионный город казался безлюдным для нее.

— Как! Компанией Блэкстона? Сплетни о его новых интрижках начнут распространяться еще до того, как чернила успеют высохнуть на вашем брачном контракте.

— Полагаю, что так. Его имя всегда будет ассоциироваться у людей со скандалом. Они будут уверены, что у него гарем, испанская любовница или еще что-нибудь.

— Сплетни сплетнями, но когда вы узнаете о его изменах, это причинит вам настоящую боль. — Пенелопа говорила вполне серьезно.

— Вы правы, Пенелопа. Если я узнаю об этом, то не смогу быть его женой.

— Вайолет, вы, возможно, не считаете меня самым близким другом, но я знаю мой мир, из которого вышел и Блэкстон. Меня с детства обучали жить в этом мире, вас — нет.

— Полагаете, мне лучше было бы выйти замуж за Рашбрука?

— Вовсе нет. Но помимо Рашбрука и Блэкстона, вокруг вас сотни чутких мужчин. Я лишь прошу вас одуматься и не связывать свою жизнь с Блэкстоном.

— Я полагаю, наши жизни связаны давным-давно.

— Так значит, вы уверены, что хотите его? Вас будут называть невестой Блэкстона.

— Мне нравится, как это звучит. «Невеста Блэкстона»… Мне подходит это, я думаю.

— Хейзелвуд, у меня есть для вас работенка.

Лорд опустился на огромный стул в кабинете Голдсуэрди. Размеры владельца соответствовали размерам мебели.

— Я уж думал, вы и не позовете, Голдсуэрди. Что прикажете? Седлать коня и спасать очередную мамзель? Мне можно будет оставить ее у себя после того, как ее спасу?

— Вы верно все понимаете, но, боюсь, эту даму вам не следует оставлять у себя.