– Почти сестра.

– Почти сестра! – вознегодовала Климена. – Арлекин угадал, что вы скажете именно так. Он шутил, но мне было не очень смешно. Теперь же, когда он оказался прав, мне совсем не смешно. Надеюсь, у нее есть имя, у этой сестры?

– Разумеется, у нее есть имя. Ее зовут мадемуазель Алина де Керкадью. Она племянница Кантэна де Керкадью, сеньора де Гаврийяка.

– Ого! Недурное имя у вашей сестрицы! И что же это значит – «почти сестра», дружок?

Впервые за время знакомства с Клименой Андре-Луи, к своему сожалению, заметил некоторую вульгарность манер и сварливость тона.

– Точнее всего было бы сказать, что она приходится мне почти кузиной.

– Почти кузиной! Да что же это за родство такое? Клянусь честью, вы кого угодно запутаете!

– Да, тут нужно кое-что пояснить.

– А я вам о чем битый час твержу? Правда, вы что-то не спешите давать объяснения.

– Да нет, просто все это не важно. Впрочем, судите сами. Ее дядя, господин де Керкадью, – мой крестный отец, поэтому мы с Алиной вместе играли в детстве. Все в Гаврийяке думают, что господин де Керкадью – мой настоящий отец. Он с ранних лет заботился о моем воспитании, и только благодаря ему я получил образование в коллеже Людовика Великого. Я обязан ему всем, что имею, – точнее, всем, что имел, так как по своей воле теперь оказался на улице и не имею ничего – кроме того, что заработаю в театре или иным способом.

Климена сидела бледная, ошеломленная жестоким ударом, нанесенным ее гордыне. Еще вчера рассказ Скарамуша не произвел бы на нее ровно никакого впечатления, а сегодняшнее происшествие лишь возвысило бы Скарамуша в ее глазах. Но теперь, когда ее воображение соткало для него такое великолепное происхождение, когда все уверены, что, заключив с ним брак, она сделается знатной дамой, признание Скарамуша сокрушило и унизило ее. Переодетый принц оказался всего-навсего незаконнорожденным сыном сельского дворянина! Она станет посмешищем актеров, которые только что завидовали ее романтической судьбе!

– Вам следовало рассказать мне это раньше, – глухо проговорила она, стараясь, чтобы голос не дрожал.

– Да, возможно. Однако разве это так важно?

– Важно? – Она подавила ярость, чтобы задать следующий вопрос: – Вы говорите, что все считают господина де Керкадью вашим отцом. Что вы имеете в виду?

– То, что сказал. Я не разделяю общего убеждения. Возможно, во мне говорит инстинкт. Кроме того, я как-то спросил об этом самого господина де Керкадью, и он ответил отрицательно. Возможно, этому не стоило придавать значения, учитывая обстоятельства, но я всегда знал крестного как человека весьма щепетильного в вопросах чести, и потому верю ему. Он заверил меня, что не знает, кто мой отец.

– А насчет вашей матери он так же плохо осведомлен? – Климена насмешливо улыбалась, но Андре-Луи не заметил этого, так как она сидела спиной к свету.

– Он не открыл мне ее имени, но признался, что она была его близким другом.

Его удивил смех Климены, довольно-таки неприятный.

– Очень близким другом, уж можете не сомневаться, простак вы этакий. Какую фамилию вы носите?

Он сдержал закипающее негодование и спокойно ответил на вопрос:

– Моро. Мне сказали, что моя фамилия происходит от названия бретонской деревушки, в которой я родился, но мне и не нужна никакая фамилия. Мое единственное имя – Скарамуш, и право на него я заработал. Итак, как видите, моя дорогая, – заключил он с улыбкой, – я нисколько вас не обманывал.

– Да, теперь я вижу, – безрадостно рассмеялась она, затем глубоко вздохнула и поднялась. – Я очень устала.

Он мгновенно вскочил на ноги, но Климена отмахнулась усталым жестом:

– Я, пожалуй, пойду отдохну до театра.

И она не спеша направилась к выходу. Скарамуш кинулся открывать дверь, но Климена вышла, даже не взглянув на него.

Ее короткий романтический сон закончился. Великолепное сказочное царство, возведенное за последний час с такими точными деталями, – царство, в котором она должна была властвовать, – рассыпалось у нее на глазах, и обломки лежали у ног. Каждый из этих обломков стал камнем преткновения, мешавшим видеть Скарамуша прежними глазами.

Андре-Луи сидел в амбразуре окна, покуривая и задумчиво глядя на реку. Он был заинтригован. Климена шокирована, это ясно, но непонятно почему. Признание, что он незаконнорожденный, не должно было особенно повредить ему в глазах девушки, воспитанной в такой среде, как Климена. И тем не менее совершенно очевидно, что его слова все испортили.

За этими размышлениями и застала его Коломбина, вернувшаяся через полчаса.

– В полном одиночестве, мой принц! – засмеялась она, и это приветствие внезапно открыло ему истину. Климена так сильно разочарована, потому что рухнули надежды, которые создало буйное воображение актеров после случайной встречи с Алиной. Бедное дитя! Скарамуш улыбнулся Коломбине.

– Пожалуй, я еще немного побуду принцем, пока все не привыкнут к мысли, что я не принц, – сказал он.

– Не принц? Ну тогда герцог или, на худой конец, маркиз.

– Даже не кавалер – разве что кавалер ордена Фортуны. Я просто Скарамуш, и все мои замки – воздушные.

На оживленном добродушном лице было написано разочарование.

– А я-то думала…

– Я знаю, – перебил он. – В том-то и беда.

О размерах этой беды он смог судить вечером по тому, как вела себя Климена со светскими молодыми людьми, которые в антрактах толпились в артистическом фойе, чтобы выразить восхищение несравненной Влюбленной. До сих пор она держала себя с ними осмотрительно, внушая уважение, но сегодня была легкомысленно-весела, бесстыдна, развязна.

Андре-Луи в мягкой форме сказал ей об этом, когда они возвращались домой, и посоветовал впредь быть благоразумнее.

– Мы еще не женаты, – резко ответила она. – Подождите, пока мы поженимся, и тогда уж будете меня учить, как вести себя.

– Я верю, что тогда у меня не будет для этого повода, – ответил он.

– Ах, вы верите! Ну конечно – вы же так легковерны!

– Климена, я вас обидел. Простите меня.

– Ладно, ничего, – сказала она. – Чего же еще от вас ожидать!

Но Андре-Луи остался спокоен, так как знал причину ее дурного настроения, и, сожалея, понимал, а понимая, прощал. Он заметил, что ее отец тоже в дурном расположении духа, и это его искренне позабавило. Близкое знакомство с господином Бине могло вызвать к нему лишь презрение. Что до остальных членов труппы, они были настроены к Скарамушу очень дружелюбно. Казалось даже, что он на самом деле утратил высокое положение, существовавшее лишь в их воображении. А может быть, тут сыграло роль то, что актеры видели, как повлияло на Климену падение Скарамуша с ослепительных высот.