Чек с людоедской улыбочкой кивнул. Но в момент, когда Артем начал непослушными закоченевшими пальцами открывать клапан, рация затрещала знакомыми позывными, и через несколько минут из леса короткими перебежками подтянулись наши.

— Пожрали, на фиг, тудым-сюдым! — заворчал Чек.

Рядом плюхнулся командир взвода Тимофей, весь грязный и изрядно замотанный:

— Капец, заслоны кругом. Еле просочились, хорошо, хоть вы предупредили вовремя! Да еще рация, зараза, села. Каста, дай матюгальник, спрошу че да кого.

— А чего-кого, вон наш последний и решительный бой, — указал большим пальцем себе за спину, в сторону далеких зданий, Чек.

Я протянула рацию и фляжку. Тимофей быстро сделал выбор, жадно отхлебнул, довольно крякнул и, выглянув из-за укрытия, попробовал оценить предстоящую перспективу:

— И что у нас там?

— Там у нас просто праздник какой-то. Судя по всему, потери уже превысили двести единиц, а враги, очевидно, как огурчики в банке, только пылью покрываются. Без артиллерии я не представляю, как эту Бастилию брать, — ответил Женька, докуривая очередную сигарету.

— М-да-а, а может, как тогда? — спросил командир, скосив взгляд на вьющийся сигаретный дым.

Женя неопределенно кивнул:

— Можно как тогда, — и, щелчком отправив в полет окурок, добавил: — Каста с «молодым» уже провели разведку местности. Там недалеко люк от старых подземных коммуникаций. Выход непосредственно на территорию. Но только что дальше будем делать? Если этот люк на том берегу держат, то при выходе по одному будут отщелкивать.

— Ну а если нет? Переговорим с соседями, они огонь на себя, в сторону перетянут, в это время двойка вскрывает люк и прикрывает выход еще двоих, те сразу к забору и режут рабицу. Потом, по команде, первая двойка дымами все максимально закидывает и начинает обстрел, а мы на рывок, на вход, кто-то через люк, часть через лаз в заборе. Главное — на территорию для начала попасть и закрепиться, а затем остальным группам дать зайти.

— Варианты есть? — спросил Женька.

— У меня нет.

— Тогда давай попробуем.

Тимофей оглядел нас четверых и, вздохнув, произнес:

— Тогда вы первые.

— Во кандец! А чего мы-то? — возмутился Чек. — Смотри, сколько у тебя орлов-бобров, — и кивнул в сторону развалившихся кто где отдыхающих бойцов.

— Не смеши меня: молодые, зеленые, отчасти тупорогие, ладно хоть короны по дороге растеряли. Могу я пойти, тогда ты за «комка» останешься.

— Че за радость, — отмахнулся Чек.

Женька вздохнул. Тимофей был прав. Из имеющих боевой опыт здесь были мы да он. Остальные достались ему волей жребия. Командовать этой сборной солянкой «гражданского ополчения» — дело сложное и бестолковое.

— Ладно. Уговорил. Только назначь людей, ответственных за фланги и тылы. Да покрепче проинструктируй — чтоб, когда в атаку пойдут, нас не перестреляли.

Тот кивнул, еще раз отхлебнул из фляжки и начал переговоры по рации. Мы стали собираться, разминая ноги и подтягивая амуницию.

— Ну все, добро, подойдете поближе, дадите знать. Десантура в это время начнет шуметь. Есть у них какие-то подарки, — сказал Тимофей.

— Слышали мы их подарки, — пробормотала я, рукой указывая направление нашего будущего прорыва, — мы вон там будем.

И посмотрев ему в глаза, неожиданно даже для себя серьезно спросила:

— А что ты чувствуешь, командир, когда друзей на верную смерть посылаешь?

Тимофей пожал плечами:

— Потом чувствовать буду. Сейчас приказ выполнять надо. От взятия этого завода все зависеть будет. Готовы?

— Так точно, — отчеканил Женька.

И мы по возможности скрытно выдвинулись к месту предстоящего броска.

* * *

Удача в этот раз оказалась на нашей стороне. Под грохот, стрельбу и крики, которые нам обеспечили другие группы, мы и люк аккуратно открыли, и, не привлекая к себе внимания, вылезти смогли, проволочный забор в нескольких местах кусачками продрали и метки сделали. Затем под жирно зачадившие дымы дали команду на штурм. А вот дальше все пошло сложнее. Обороняющиеся быстро рассредоточились на наше направление, и начался бой местного значения. Постепенно территорию мы взяли. Тяжело, с потерями, но закрепились, не давая сильно высунуться стрелкам с той стороны. Тимофей уже орал в рацию о возможности входа другим группам. Еще немного, еще чуть-чуть, и рванем с парнями на штурм здания. Адреналин клокочет. Расцарапанная щека саднит. Горло пересохло. Воды бы. Вдавливаю очередь по силуэту в окне. Быстро меняю пустой магазин. Внутри начинает сжиматься пружина действия. Достаю гранату. На входе будет самое то! Вот еще минута и…

— Ты убита, — шепнула незнакомая девушка мне на ухо и прикоснулась к моей шее холодной сталью.

Как же так? Как такое могло произойти?

Задыхаясь от неприятия, непонимания, оборачиваюсь. Бойцы, кто был за мной, также убиты. Не смотрят, прячут взгляд. И злоба во мне поднимается вместе с осознанием случившегося. Нам зашли с тыла! Классика. А смерть в обличии нескольких диверсантов — двух парней и девушки — идет вперед, убивая моих друзей и тех, с кем свела эта масштабная страйкбольная игра, где сошлось около тысячи человек, среди которых есть люди с реальным боевым опытом и простые гражданские. По принятым правилам, если ты убит, то даже крикнуть не можешь, не имеешь права. Вот так, молча, я стояла и смотрела, как умерли Чек и Же-ка, как растерянно заморгал Артем, как в бессильной ярости сплюнул под ноги Тимофей. Все по правилам настоящей войны — мертвые друзья встречают павших. Всего три человека, ловко зашедших со спины, смогли вновь качнуть ситуацию в пользу своих на этом пусть игрушечном, но фронте.

Мы молча, угрюмо, размышляя об одном и том же, бредем в мертвецкую. До нее далеко, около двух километров, и у нас есть время подумать. За этот день мы здорово продвинулись и дошли почти до финиша, но решающий исход этой войны, цель — укрепрайон — теперь будут брать другие. Более удачливые.

Впереди, посмеиваясь и незлобно перебраниваясь, идут парни в модных новых комках, в красивых зарубежных берцах и необтрепанных разгрузках, они нелепо помахивают автоматами, держа их за цевье, и беззаботно рассуждают о том, куда им поехать попить пивка. Это они должны были защищать наши тылы.

Наверное, со стороны видно, как я начинаю закипать, так как меня за рукав одергивает Жека, внимательно смотрит в глаза и говорит уставшим спокойным голосом:

— Не трогай их. Они гражданские. Офисный планктон. Для них война — игра. А смерть — повод поехать попить холодного пива.

Я поворачиваюсь к шагающему рядом, подавленному недавними событиями Артему, которому через месяц предстоит идти в армию, и зло говорю:

— Последний урок, боец. Ты можешь быть профессионалом, ты можешь быть патриотом, ты можешь быть дерзким, ловким и умным, но если спину тебе прикрывают уроды — итог будет печальным.