— Мне проще самому тебя убить, — рычит он. — Чем донести информацию так, чтобы ты поняла раз и навсегда?! Меня надо слушаться! — брызгая слюной и больше не скрывая своей ярости, заорал он прямо мне в лицо. — Что я, блядь, сказал тебе?! М?! — тряхнул так, что голова качнулась назад и в шее хрустнуло. — Неужели так сложно?! Я требую невозможного?! Тогда на кой хер ты здесь?! Зачем ты осталась в моей жизни, если не хочешь принимать мои правила?! — он расходится, сдавливая горло еще сильнее.

Перед глазами уже все плывет от слез и нехватки кислорода.

— Ты хотела узнать мой предел?! Что будет, если я разозлюсь реально?! — шипит он. — Поздравляю, детка! Ты доигралась!

Максим меня отпускает, я оседаю прямо на пол и пытаюсь восстановить дыхание. Легкие горят от ворвавшегося в них желанного воздуха.

Мужчина отходит, но снова, сделав пару широких шагов, оказывается рядом. В его глазах ни грамма тепла. Огонь, что пылает в них, обжигает холодом. Мое сердце заходится в бешеном ритме, неосознанно встаю на четвереньки, чтобы уползти от него. Сил в ногах нет после пережитого стресса, и он еще добавляет.

— Отлично смотришься, — заявляет Макс.

Он встает так, что я упираюсь лицом прямо в его колени. Хочу подняться, но мужчина не дает.

— Я не разрешал вставать! Ты не понимаешь по-хорошему, будем учиться иначе…

Максим снимает ремень с брюк, что висят на стуле у кровати, и делает из него импровизированный ошейник, одевая на меня, затягивая петлю.

— Не надо, — прошу его.

— Я не разрешал тебе говорить!

Еле сдерживаю слезы, понимая, что они не помогут. Сейчас будет жестко.

«Не перегибай», — звучат набатом в моей голове слова Алекса.

Блядь, я уже перегнул! Уже! Смотрю в глаза, полные слез, и каждый орган внутри выворачивает наизнанку от злости. Не только на нее, на себя, на Дениса. Но с последним за такой косяк я еще разберусь. Но, сука! У него не бывает ошибок. Кто-то среди своих подгадил. Найду — убью!

Я из окна увидел, как Ксю переходит дорогу, как замирает, глядя на мот, что несется прямо на нее. Как летят в стороны эти чертовы сумки, а она падает… и не поднимается. Я к ней, но меня поймал Алекс. Он тоже видел и уже отправил медиков, готовясь принимать ее тут в случае чего. Но все обошлось, только мне не стало легче.

Сердце стучит в ушах, чертова слабость не дает нормально мыслить и ярость… Бесконтрольная, требующая выхода, распространяется по венам, разжигая огонь в каждой клетке. Благодарен другу, что не стал вмешиваться. Я должен сам взять ее под контроль, но поставить девчонку на место тоже необходимо. Я говорил! Я, твою мать, говорил ей, что слушаться надо! Неужели так сложно?! Я и так слишком много позволил, надо это прекращать.

Нацепив на девушку свой ремень, затянул так, чтобы она могла дышать, но не могла сопротивляться. Она замерла, стоя на четвереньках на грязном полу. В красивых медово-карих глазах страх. Пусть так. Я предупреждал! Она хотела знать, каким я могу быть? У нее получилось. Не уверен только, что она рада этому.

— Правила простые, — произнес вибрирующим от злости голосом. — Я говорю, ты делаешь. Я приказываю, ты подчиняешься. Если меня все устраивает, я тебя поощряю, нет — наказываю. Сейчас крайне не советую злить меня еще больше! Если тебе все понятно, просто кивни.

Ксю кивает и прячет глаза. Напоминаю:

— Не забываем про еще одно правило.

Знаю, что его усвоить она уже успела, потому малышка вернула свои красивые глазки на меня, взмахнув длинными пушистыми ресницами.

— Вопросы?

— Не надо… — шепчет она. — Макс, ну пожалуйста, — голос срывается. — У меня и так все болит, — по щеке катится крупная слеза. Всего одна, но она выдает ее состояние и внутри меня что-то ломается.

Снял ремень с ее шеи, сам поставил на ноги и прижал к себе. Она разревелась в голос, больше не сдерживаясь. Перебираю ее волосы, пропуская прядки между пальцами. Сегодня от нее пахнет карамелью. Непривычно, но мне нравится.

Я, не отпуская свою малышку, шагаю вперед, ей приходится отступать. Еще шаг… Снова… Ксюша упирается попкой в подоконник и больше не плачет. В зареванных красных глазах начинают зарождаться искорки. Ей страшно, но еще больше интересно, что я сейчас предприму, ведь очевидно, что будет что-то новое.

Внутри меня еще бушует ураган. Он не хочет успокаиваться, требуя выхода. Эта девчонка постоянно нарушает равновесие. Она все время выводит меня из себя, нащупывая новые границы дозволенного. Не выйдет! Больше не позволю!

Отбросив за грань сознания не покидающее ощущение противной слабости, приподнял девчонку за ягодицы и усадил на край подоконника.

— Посмотри на меня.

Во рту давно пересохло. Ксюша поднимает глазки, и я тону в них, наклоняясь для поцелуя. Замираю, едва не коснувшись губ, довольно улыбаюсь.

— Не заслужила!

Она вздрагивает от резкой смены тона голоса, но я крепко сжимаю ладони на тонкой талии и не даю девушке отодвинуться. Расталкиваю ноги коленом, устраиваясь удобнее, одной рукой задергиваю жалюзи. Здесь высоко, никто не увидит, но так гораздо комфортнее.

В полумраке палаты, не торопясь и контролируя каждый свой выдох, чтобы не сорваться, медленно раздеваю красивую перепуганную девочку. Одежда, белье, все летит в сторону, оставляя для меня обзор на небольшую красивую грудь. На моих глазах ореол сжимается, розовые горошинки сосков призывно торчат.

Снова вдох… Выдох… Не сорваться… Не покалечить… Не сломать… Но научить. Сделать так, чтобы запомнила.

Провожу большим пальцем по соску, вжимаю его в грудь, растираю. Она морщится. Знаю, больно. Но вместе с тем приятно, ведь искорки из глаз никуда не делись. Обхватываю вершинку ладонью, начинаю массировать. У меня сносит крышу от того, как она на меня смотрит. Морщится, когда сдавливаю сильнее, но не отводит взгляда. Второй рукой, едва касаясь, провожу вдоль позвоночника вверх, затем вниз. По ее нежной коже побежали мурашки. Моя кошечка выгнула спинку и получила первое предупреждение.

— Не двигайся.

Замирает. Только грудь маняще поднимается вверх от глубокого вдоха. Наклоняюсь и провожу по соску высунутым языком, максимально пошло, максимально откровенно. Ее тело откликается, меня это заводит еще сильнее. Втягиваю в рот сосок вместе с ореолом, захватив и часть груди. Она охает и отклоняет голову назад, нарушая мой приказ. Звонко шлепаю девушку по ягодице, понимает и выпрямляется.

— Моя умница, — хвалю и переключаюсь на второй сосок.

Ее ноги раздвигаются сами подпуская меня ближе. Открытая, горячая, вся для меня.

— Шире, — шепчу, касаясь губами мочки уха.

Она раздвигает ножки еще больше открываясь и позволяя моим пальцам спокойно войти внутрь. Сжал ладонь на ягодице, шлепнул, снова сжал. От каждого звонкого удара она вздрагивает, но выполняет простую команду, сидеть спокойно.