и покатилась вниз, прихватив с собой Агату. Только чудом она сумела удержаться от вскрика. Глубина у берега небольшая – всего до талии.

Как могла она попыталась спрятаться в зарослях камышей, потом метнулась в сторону более высокого берега, прижалась к сырой земле.

Преследователи уже выскочили на поляну.

Сейчас её найдут! Вот сейчас!

Агата сжалась, закрыла глаза ладонями. Пряжка ремня еще сильнее впилась в кожу.

Земля за её спиной неожиданно осыпалась, и с легким чавканьем провалилась.

Девочка скрылась под водой. Не понимая, что происходит, она запуталась и никак не могла найти поверхность. Каждый раз руки хватали только ил.

Кувырок, поворот и Агата вынырнула, жадно хватая ртом воздух.

Вода продолбила в земле небольшую пещеру, достаточную, чтобы спрятать ребенка, но взрослый бы здесь не поместился. Сверху болтались корни ив и прилипшие к ним водоросли. Они касались висков, спускались по щеке и замирали в районе шеи. Страх шептал, что это змеи. Агате чудилось их сердитое шипение.

По берегу ходили люди. Они искали её.

Изредка вспышки молний освещали поляну, и Агата видела черные фигуры. Даже их лица были черными.

Дождь усилился, вода начала прибывать. Сначала она едва прикрывала грудь, потом добралась до ключиц.

Агата старательно вытягивала шею, поднималась на носочки, но ноги все больше затягивало в ил.

Сколько прошло времени? Пять минут? Час? Она не знала. Все так же она боялась дышать и шевелится. Руки, онемевшие от холода и крепко связанные, не подчинялись.

Агата задрала подбородок, сделала глубокий вдох и опустилась под воду, не закрывая глаз.

Вдох».

Вдох. Агата резко открыла глаза.

Она лежала на деревянном настиле, прикрученном к каменной стене мощными болтами и цепями. Нестерпимая вонь, забирающаяся в ноздри, заставила девушку скривиться и закрыть нос рукой.

Её руки связаны точно так же, как во сне. Только не кожаным ремнем, а обычной толстой веревкой.

Агата медленно села, стараясь не шевелить головой. Ей казалось, что внутри черепа кто-то подвесил огромный колокол, и тот раскачивается, бьется о стенки, вызывая нестерпимую боль.

Она оказалась в тюремной камере с крохотным окном под потолком, нарами, деревянным столом с прибитыми к полу лавками и ведром в углу. Оно, очевидно, играло роль туалета и являлось источником запаха.

Три стены были сложены из камня, а четвертая забрана частой решеткой. Пол присыпали соломой, а потолок едва ли достигал двух метров.

Когда боль в голове немного успокоилась, а пол перестал качаться, Агата слезла с нар и прошлась до решетки. Тусклая лампочка едва освещала стену напротив и по два метра с каждой стороны от камеры.

Тихо было настолько, что Агата слышала собственное дыхание.

«Вряд ли я здесь единственный посетитель», – мысленно усмехнулась Агата.

Она прошла до противоположной стены, в надежде хоть что-то разобрать в крошечном окне.

– Сумерки, – прошептала Агата. Только вот какого дня? Сколько она была без сознания? Несколько часов или дней?

Кроме кусочка неба девушка смогла узнать угол здания – темно-серые стены и черная крыша. Большой ангар или склад. Склады.

Агата горько усмехнулась. Не зря Эмерсон приводил её сюда. Ох, не зря.

Теперь она знает, что ей не выбраться.

Это место охраняется лучше, чем императорский дворец.

Что им от неё нужно? Информация?

Хотели бы убить – убили бы сразу.

Агата внимательно обследовала камеру по периметру, не упуская ни одной детали. Одна из ножек лавки, очевидно, пришла в негодность и её заменили простым железным уголком.

Достаточно острый край, чтобы после приложенных усилий, перерезать веревки. Минут через двадцать руки оказались свободны. На них остались фиолетовые синяки и кровоподтеки. Тот, кто связывал ей запястья, особым человеколюбием не отличался.

Просто так бросать веревки она не стала.

Несколько хитрых узлов, которым когда-то научил дядя Алекс и если опять накинуть путы на запястья, выглядеть будет так, словно они крепко связаны. Позже может пригодиться.

Агата впервые поняла, что то, чему их с Адамом учили дядя и мать, это выживать и выбираться из разных передряг.

Замок на двери не представлял сложности для вскрытия. Шпилек в прическу служанка затолкала предостаточно.

Шум шагов раздался как раз в тот момент, когда замок щелкнул и распался на две части. Пришлось закрыть его, воткнуть шпильку в волосы и метнутся обратно на нары, не забыв закрепить на руках веревку. На всякий случай.

Сердце стучало так, что пульсировали барабанные перепонки, адски болела голова.

Тюремщики увидели бледную девушку, сжимающую виски и постанывающую от боли. Раздался стук металла о дерево.

– Вставай! – гаркнул кто-то рядом.

Агата скривилась, но медленно села. Крепко сбитый мужик в черном обмундировании поставил на стол поднос с железной кружкой. На его лице уместились аккуратно подстриженные франтоватые усы. Они странным образом не сочетались с припухшими веками и разливающимся по скуле синяком.

– Больно тебе? – сочувствующе спросила Агата. Мужчина почему-то не оценил. Он двигался стремительно, несмотря на кажущуюся неповоротливость. Агату схватили за плечи, тряхнули и что-то прорычали прямо в лицо.

Слов она не различила. Боль резко вспыхнула в мозгу, окрасив все предметы в красный цвет.

В тот момент, когда Агата посмотрела на решетку, вошел высокий мужчина в длинном кожаном плаще. Их глаза встретились.

Словно вспышка в голове Агаты пронеслось воспоминание: лицо с кровавым шрамом, склоняющееся к ней.

Спустя десять лет она снова смотрит в глаза убийцы матери.

– Давай я помогу тебе, Агата? – сказал Гейб Осборн.

Его глаза странного цвета – оттенка красного вина, а шрам, рассекающий щеку, алел на бледной коже. Кажется, что его нанесли не десять лет назад, а совсем недавно.

Он стремительно подошел к нарам и взялся за веревки на её руках. Агата разглядывала мужчину, пытаясь разобраться в собственных чувствах. Встреча, спустя столько времени, казалась невероятной. Огромные дыры в памяти пугали и мешали мыслить логически.

Но что удивляло больше всего – она не боялась.

– Я смотрю, ты уже сумела справиться с путами? – с легкой усмешкой заметил Осборн, когда веревки опали на каменный пол всего лишь от легкого касания.

Агата молчала. Следом за ним в камеру вошли еще двое мужчин. Они заняли позиции у двери и больше всего походили на телохранителей. Мысль, что такому человеку, как Гейб Осборн понадобилась охрана показалась Агате забавной.

Весь его облик одновременно отталкивал и притягивал. Агата старательно отводила взгляд от шрама на лице, но глаза, словно обретя собственную волю, снова и снова тянулись к нему. Осборн в ответ на взгляд девушки провел пальцами по щеке и насмешливо улыбнулся.

– Это было словно