Дабы не нести обидные потери, две из четырех канонерок всегда сопровождали транспортные суда с места погрузки войск вплоть до занятого плацдарма. Данную картину турки наблюдали ежедневно с прибрежных укреплений Чаталджинской линии и, о чудо, донесли данную информацию до своих военных моряков. Потому те были в курсе, что одним ударом разгромить всю вражескую эскадру непосредственно у места высадки может не выйти. Именно по этой причине в качестве мишени оказался выбран именно караван, перевозящий войска. А для отвлечения внимания двух сторожей плацдарма, тем должны были навязать бой четыре небольших старых канонерки и восемь таможенных катеров, скорость хода и вооружение которых не позволяли этим «скорлупкам» принять участие в основном сражении. По сути — просто смертники, учитывая подавляющее превосходство бывших «Уральца» и «Черноморца» над ними. Честно говоря, для противостояния им могло хватить даже одних бронекатеров, если бы все десять оказались собраны в одном вместе.

— Крейсер по правому борту! — крик одного из впередсмотрящих привел в движение несколько застоявшийся экипаж Лушкова и по палубам с внутренними отсеками канонерки мгновенно засновали сотни матросов. Все они являлись ветеранами войны с японцами, а некоторые хаживали в «кондотьерах» еще на первом «Полярном лисе», так что прекрасно знали свои обязанности и как потребно готовиться к бою. В котлах тут же начали поднимать давление, расчеты 152-мм орудий уже находились по своим номерам и, слушая команды артиллерийского офицера, наводили пушки в сторону приближающегося противника, а все прочие готовились вести борьбу за живучесть, случись какое попадание. Матрос слегка обознался, приняв турецкий флагман за крейсер. Но его можно было простить, поскольку японские «асамоиды», с которыми он прежде сталкивался в бою, имели примерно схожий силуэт с башнями на корме и носу.

— Это «Мессудие» — закончив разглядывать в бинокль приближающийся корабль, поправил наблюдателя Николай Михайлович. — Видать османы все же решились дать нам генеральное сражение. И ведь как подгадали, черти загорелые! — от обиды едва не хлопнул он удерживаемой в руке оптикой по ограждению правого крыла мостика. — Поймали нас в самый неподходящий момент! — Следовало отметить, что у командующего той частью «черногорской» эскадры, коя оперировала в водах Мраморного моря, имелись все основания высказывать претензию миру и судьбе. Мало того, что находящиеся ныне под рукой корабли составляли всего половину от всех имевшихся сил. Так еще оба «Эльпидифора» использовались по прямому назначению, перевозя в своих трюмах и на палубе по пехотному батальону болгар. Да и следующие за ними в кильватере четыре каботажных пароходика из числа недавних трофеев, также были забиты солдатами под завязку. Иными словами за спиной у моряков сейчас находился совершенно беспомощный полнокровный пехотный полк, бросить который на растерзание турецким кораблям, у них не было ни малейшего права. По этой причине на остававшиеся у плацдарма канонерки тут же ушел приказ об их немедленном выходе навстречу конвою вместе со всеми прикрывавшими их миноносными силами, а на транспорты отсемафорили держать полный ход и подойти ближе к берегу. Пусть там имелся немалый шанс угодить под обстрел орудий с Чаталджинской оборонительной линии или даже с каких-то залетных батарей полевых пушек, это было всяко лучше обстрела из тяжелых скорострельных орудий корабельной артиллерии. — Катерам держаться подле транспортов! — в завершении целого потока команд, выдал он данные по диспозиции самых маленьких, но очень зубастых, торпедных катеров, четверка которых также находилась в составе охраны конвоя.

— Сообщение с «Донца»! Эсминцы по корме! — внезапно раздался еще один крик и все, у кого имелись бинокли, тут же принялись всматриваться в сторону едва просматривающегося далеко позади каравана дымного облака.

— Германцы, — закончив разглядывать в бинокль тройку быстро приближающихся кораблей, выдал свой вердикт об их «национальности» Лушков, весьма верно опознав продукцию фирмы Шихау. — Систершипы потопленного нами ранее «Нумуне-Хамийет». Ну и названия у них, прости меня господи. Пока выговоришь, язык три раза сломаешь, — слегка посетовал он на жизнь, прежде чем разродиться новой серией приказов. Кто бы ни командовал у турок сейчас, он смог разыграть начало сражения просто великолепно, сотворив молот из турбинных эсминцев и наковальню из бронированной туши броненосца. — Ложимся на обратный курс! Последовательный поворот через левый борт! Передать всем мателотам! — Если прежде Николай Михайлович собирался пробить проход хотя бы транспортам и надеялся как можно быстрее соединиться со второй парой канонерских лодок, то теперь лучшим выходом ему виделось затягивание сражения. А для этого требовалось начать убегать от не такого уж и быстрого флагмана осман, дающего не более 14 узлов на плохом турецком угле, и заодно первыми встретить куда более слабые в орудийном отношении эсминцы. — Передать на транспорты! В случае угрозы затопления, приказываю выбрасываться на берег и спасаться по способности! — после минуты раздумий добавил он. Ему уже было кристально ясно, что выйти победителем из начинающегося сражения, у кораблей конвоя никак не выйдет. Однако можно было попытаться разыграть партию в ничью или хотя бы остаться не до конца побежденным. Потому он сделал последнее, что смог, для сохранения жизни болгарских солдат, после чего предпочел сосредоточиться на бое.

— Есть накрытие! Дистанция семнадцать кабельтовых! — пронеслось над палубой бывшего «Кубанца», когда фонтан воды, поднятый очередным выпущенным в сторону противника снарядом, окатил всю носовую оконечность приближающегося эсминца. Выполнив разворот куда более слажено, нежели это сумели осуществить на подопечных судах, которые, не смотря на четкий приказ, принялись ворочаться кто куда и едва не устроили пару столкновений, обе канонерки дали полный ход, чтобы первыми встретить накатывающие строем пеленга эсминцы неприятеля.

Не добившись какого-либо результата огнем одной лишь носовой шестидюймовки своей канонерки, Лушкову пришлось поставить оба корабля курсом точно на берег, чтобы ввести в бой всю артиллерию обеих канонерских лодок и заодно прикрыть своими корпусами отставшие транспорты от шедших теперь им навстречу эсминцев. Естественно, после того как они эти самые транспорты обогнали. К тому же, дабы не оказаться в скором времени на прибрежных камнях, потребовалось сбавить ход до 5 узлов, тем самым превратив наиболее боеспособные корабли в куда более удобные мишени.

— Есть попадание! — раздалось на мостике канонерки спустя еще минуту непрерывной стрельбы. Шестидюймовый фугас лег по левому борту обстреливаемого ими «Ядигар-и-Миллета» где-то в районе второй дымовой трубы.

— Да что он, заговоренный, что ли! — вновь с трудом сдержался от разбивания вдребезги своего бинокля Лушков насчитавший уже свыше тридцати промахов последовавших за одним единственным результативным выстрелом. — Валентин Александрович, что у нас происходит с наводкой? — окрикнул он находящегося у смонтированного на крыше рубки дальномера старшего артиллерийского офицера. И, обернувшись в его