взбитая множеством ног в вязкую сметанообразную массу, с неимоверной легкостью засасывала в себя их сапоги и ботинки. А вот отпускала неохотно, зачастую оставляя себе на память подметки и каблуки. Чуть лучше обстояло дело с передвижением у начальствующего состава фабрики – их жалованье вполне позволяло кататься на экипаже как на работу, так и с нее. И совсем хорошо было фабричной верхушке: если поселковую дорогу укрепили только гравием, то путь от проходной до полутора дюжин аккуратных домиков-коттеджей выложили полноценной брусчаткой. Причем так хитро, что, к примеру, снег с нее сдувался ветром. А вода или впитывалась, или скатывалась на обочины. Против жидкой грязи, конечно, средств не было, но и она на дороге почти отсутствовала – все же людей в двухэтажных домах проживало очень мало, едва-едва полная сотня наберется. В отличие от фабричного поселка, который распирало прямо как на дрожжах. Каждый день у заводской управы толкались и кучковались люди, приехавшие попытать счастья. Крестьяне, оголодавшие за зиму до такого состояния, что решились оставить привычный уклад жизни и свою землю, потому что лучше уж сорваться в полную неизвестность, чем гарантированно помереть на пороге родной избы. Мастеровые, прибывшие в поисках лучшей жизни из Питера, Тулы и даже Москвы – слухи о Сестрорецкой фабрике конечно же нагло врали, но вдруг все-таки не во всем?

А в некотором отдалении от управы жались друг к другу молодые девушки и женщины, также набравшиеся смелости попытать своего счастья. Объединяли их, не знакомых до сего дня друг с другом, сразу два обстоятельства: во-первых, все они пришли из окрестных сел и деревенек, и вела их действительно крайняя нужда. А во-вторых, никому они дома особо и не были нужны. Бесправные сироты, молодые вдовы… Короче, лишние прожорливые рты, от которых пользы – чуть, а кормить надо каждый день.

– Плохо.

Сонин, уже полчаса зачитывающий свой ежемесячный доклад по фабрике и вполне обоснованно подозревающий, что его прекрасно слышат, но при этом абсолютно не слушают, замолк на полуслове и встрепенулся:

– Простите, Александр Яковлевич?..

К его радости, начальство наконец-то отвернулось от окна (вот интересно, что там можно разглядывать так долго?) и вернулось на свое законное место.

– Я услышал вполне достаточно, благодарю.

Управляющий немедленно закрыл папку с докладом, отложил ее в сторону и уставился на князя взглядом, в котором в равных долях сквозили и внимание, и преданность.

– Значит, у нас уже сейчас ощущается недостаток инженеров и управленцев среднего и низшего звена для новых предприятий.

– Именно так, Александр Яковлевич.

– Что же будет, когда заработают заводы в Кыштыме и Коврове? Вернее, как же они будут работать, с половинным инженерно-техническим составом? Пожалуй, что и никак. М-да!

Рука Сонина словно бы сама по себе потянулась к папке, готовясь придвинуть ее обратно.

– Ну что же, Андрей Владимирович, благодарю за доклад.

Папка осталась на месте, а рука осторожно поправила галстук. Раз распоряжений не последовало, значит, решение этой проблемы фабрикант берет на себя. Лепота! И даже просьба-приказ позвать «на ковер» начальника аудиторского отдела не испортила ему хорошего настроения: хотя проверяющих никто и не любит, но именно с Аристархом Петровичем у него сложились довольно-таки теплые отношения. Раз не воруешь, то и бояться нечего. А раз так – почему бы и не поприятельствовать с собственным контролером?

Александр, оставшись в полном одиночестве, опять подошел к окну – отчего-то лучше всего ему думалось именно здесь. Серый и тоскливо-унылый вид ранней весны, белое полотно зимы, пестрое многоцветье лета, золотистое покрывало осени…

«Велика империя, а свободных и при этом толковых инженеров – раз-два, и обчелся. Русских инженеров. Придется поднанять еще больше чешских специалистов и разбросать в качестве наставников по заводам. Можно было бы и немецких, если бы они не были столь преданы интересам своего фатерлянда. Швейцария?.. Надо закинуть удочку фон Мейли – может, кого и найдет. Черт, впору открывать свой университет или техническое училище!»

– Разрешите?

Неспешно повернувшись, хозяин кабинета проявил радушие:

– Добрый день, Аристарх Петрович. Прошу вас, присаживайтесь.

Понаблюдав, как обстоятельно устраивается бывший титулярный советник, князь перешел к делу:

– Помнится, примерно с месяц назад у нас с вами был один разговор. Касательно Императорского Московского технического училища.

– Так точно-с, был. К сожалению, я только-только начал работать в этом направлении, и внятных результатов пока нет.

– Главное, чтобы они были положительными, а время пока терпит. И еще. Я думаю, что не стоит ограничиваться одним только училищем. И одной только Москвой. Вы меня понимаете?

– Так точно-с!

Вот за такие ответы Александр своего работника и ценил. Вернее, за ответы, подкрепленные затем конкретным результатом. Сказано начальнику экономической разведки (ах да, простите, конечно же – отдела аудита) развернуть сеть торговых представителей компании в каждом губернском центре Российской империи – и пожалуйста, уже более половины городов охвачены его вниманием. Собрать сведения про московское купечество вообще и немецкую торговую общину в частности? Так уже шестая укладка пухнет от бумажек. Или – как сейчас – заиметь в каждом университете «охотника за головами», отслеживающего многообещающих студентов и интересные дипломные работы? Будут! Причем сначала отслеживать, а потом и сманивать молодую инженерную и научную поросль. А еще время от времени подкидывать самым перспективным студиозусам гранты и темы разработок, крайне интересных Русской оружейной компании. Которая, помимо оружия и станков, чем только и не занимается: химией и машиностроением, электротехникой и деревообработкой, на фармакологию поглядывает, в металлургии сплавов ковыряется, к оптике неравнодушна. Недавно вот и к нефти, то есть к ее переработке в смазки и масла, стала прицениваться… Много интересов у князя Агренева, ой как много…

– Тогда не буду вас задерживать, Аристарх Петрович.

Посидев пяток минут без движения, хозяин кабинета глубоко вздохнул, с силой потер переносицу и пробормотал:

– Не одно, так другое!

Встряхнувшись, молодой мужчина мимоходом глянул на часы, а затем подошел к большому напольному сейфу, стыдливо маскирующемуся под обычный шкафчик из лакированного дуба. Недолго поковырялся в его содержимом и вернулся обратно, выложив на стол полдюжины тоненьких папок. А в них – шесть кандидатов на должность заместителя главного фабричного инспектора. Шесть человек, способных возглавить, а еще вернее – создать, причем с пустого места, службу собственной безопасности нарождающегося концерна. Или не способных? Понять все те новые идеи и методы работы, что столь привычны и обыденны для любого жителя века двадцать первого от Рождества Христова. Методы и идеи, которые нынешние современники чуть ли не поголовно считают дикими и неприемлемыми…

«У меня скоро мозги вскипят от постоянных размышлений!»

Спустя два часа, почти одновременно с пронзительно-мощным общефабричным гудком, в кабинет к владельцу этой самой фабрики без стука