– Сложный вопрос, – нахмурилась Лерка. – Кашеварова, а тебе совсем не нравится этот его брат, Денис? Я его, конечно, сама не видела, но судя по твоим впечатлениям, он может оказаться очень даже ничего.

– С ума сошла? – разозлилась я. – Тоже мне, дельный совет. Он толстый, он неряха, и вообще он мне ни капельки не нравится.

– Зато умный, – вздохнула Лерка, – а вот твой Кирилл, похоже, совсем ку-ку. – Она выразительно покрутила свеженаманикюренным пальчиком у виска.

– Знаю. Делать-то мне что?

– То, что и посоветовал тебе Денис, дурища, – горячо воскликнула моя лучшая подруга, – решительно объяви ему о том, что больше прыгать не собираешься. Что тебе это претит! Тебе же не пятнадцать лет, чтобы кого-то там из себя строить. Он должен любить тебя такой, какая ты есть. Просто так любить, а не за то, что ты прыгаешь с парашютом.

Я вспомнила, как Кирилл Калинин впервые признался в неравнодушном ко мне отношении (вряд ли к его путаному монологу можно было применить традиционное словосочетание «объяснение в любви»). Он сказал что-то вроде: «После прыжка у тебя было такое выражение лица… Я сразу разглядел в тебе красавицу…» – короче, что-то в этом роде. То есть ему не нравилось мое лицо само по себе. Для него моя красота обострялась, когда я волновалась. Именно из-за волнения я и выглядела более выигрышно, чем Инга, холодная как лед. Просто Кириллу Калинину нравятся эмоциональные девушки, вот и все. Может быть, потому, что сам он холоден, как тот подтаявший кусочек льда, который плавает в бокале с моим апельсиновым соком.

Мне вдруг вспомнился тот день, когда Инга совершила прыжок из аудитории Московского университета. Как горели ее глаза, как влюбленно смотрела она на Кирилла. И… как он хлопнул ее по плечу со словами: «Молодец, мать, ты звезда!» Разве так поступил бы на его месте нормальный взрослый мужчина? Да ладно Инга – а если взять мой безрассудный прыжок в Арко? Я могла погибнуть, а он всего лишь наградил меня поощрительной улыбкой и запечатлел на моих губах звонкий поцелуй. Он поощрял мой риск. Неужели он вообще так ни разу и не заметил, что парашютные прыжки доставляют мне не больше удовольствия, чем обезжиренный кефир?!

– Лерка, ну почему так получается? – покачала головой я. – Как только я поговорила с тобой, все встало на свои места. А сама… Сама я просто запуталась.

– Мне тоже было трудно без тебя, Кашеварова, – преувеличенно серьезно вздохнула она, – просто мы, как сиамские близнецы, уже не можем жить друг без друга.

– Я думала, что влюблена, – я была потрясена собственным открытием, – а на самом деле рядом с ним я просто чувствовала себя молодой!

– В смысле? – Лерка вытаращила ярко накрашенные глаза. – А так, без него, ты что, старая, что ли?

– Наверное, у меня был кризис тридцатилетия, – застенчиво усмехнулась я, – многих пугает цифра тридцать. Вспомни, как мы отмечали твой тридцатый день рождения. Как ты завела роман с брачным аферистом Паникосом.

– Не напоминай, – взвизгнула Лерка, поморщившись и для большей наглядности зажав ладонями уши.

– Может быть, ничего такого и не случилось бы… Но еще мои родственнички постарались. Мама постоянно напоминала, что мне скоро тридцать. Она бубнила это изо дня в день – тебе тридцать, тебе тридцать.

– Моя такая же, – махнула рукой Лера.

– Вот я и поверила. А моя двоюродная сестра… Она приперлась ко мне домой в день моего рождения и начала разглагольствовать о том, какая я старая.

– Надо было гнать ее из дома поганой метлой! – возмутилась Лерка.

– Но тебя же не было рядом, чтобы дать мне этот ценный совет, – ехидно заметила я.

– Об этом тоже можешь больше не напоминать, – поморщилась она, – знаешь, а ведь мы оказались в похожих ситуациях, Кашеварова. Мы обе выбрали не тех мужчин.

– Ну да, наверное, – уныло согласилась я, – мне не хватало тебя, Лерка, я чувствовала себя старой развалиной. И вдруг в моей жизни появился Кирилл Калинин.

– Такой юный, красивый и смелый, – подсказала она, – и ты решила, что он в тебя влюблен. И ошибочно решила, что влюблена сама.

– Ты права, – вздохнула я, – я должна с ним поговорить. Я позвоню ему прямо сегодня. И больше никаких парашютов.

– Только не позволяй ему и в этот раз садиться тебе на шею, – предостерегла Лерка.

– Постараюсь. Один раз я уже пробовала поговорить. И сама знаешь, чем это все закончилось. Только вот… – я осеклась.

– Что?

– Ведь если я ему это скажу, то скорее всего… – я сглотнула, – скорее всего нам придется расстаться.

– О чем я и толкую! – Лерка подняла указательный палец вверх: – О том, что тебе нужен не неоперившийся мальчонка, Кашеварова, а взрослый умный мужик! Тебе же тридцать лет, в конце концов.

* * *

Мы с Леркой топтались на Моховой и тщетно пытались решить философский вопрос возрастной самоидентификации. Проще говоря, можем ли мы, две красивые свободные тридцатилетние (хотя Лерка уже давно находится в категории «слегка за тридцать», но в сущности это не важно), причислить себя к отряду разбитной молодежи. Или нам давно уже пора остепениться и осесть по своим уютным квартиркам, вооружившись вязальными спицами и стопкой видеокассет с романтическими мелодрамами.

Если все же мы рискнем выбрать первый вариант, то самое время тряхнуть стариной (а заодно и растрясти жирок) в каком-нибудь супермодном ночном клубе. И несмотря на то, что после довольно утомительного перелета я с ног валилась от усталости, идея Лерки отправиться на дискотеку показалась мне в целом позитивной. В конце концов мы так давно никуда не ходили вместе! И наплевать, что на мне старые джинсы, а Лера не накрашена.

И вот когда мы пытались припомнить, какие хорошие ночные клубы находятся недалеко от Арбата, в моей сумочке запиликал мобильный. Как всегда, с трудом найдя в ворохе сумочного хлама крошечный серебристый аппаратик, я увидела на светящемся табло номер Кирилла Калинина.

Моя физиономия тотчас же расплылась в довольной ухмылке. Клянусь, произошло это непроизвольно. Только что, пять минут назад, я решила, что он из породы «неподходящих мужчин». Но сейчас, глядя на знакомые цифры в окошечке моего телефона, я все равно обрадовалась. Он обо мне помнит! Он звонит, чтобы узнать, как проходит моя акклиматизация. А может быть… Может быть, я поторопилась сделать выводы? Может быть, манипуляторша-Лерка навязала мне ошибочную точку зрения?

– Это твой парашютный любовник, что ли? – подозрительно спросила Лерка.

– Ну да, – подтвердила я, – в твоем вопросе мне послышалась угроза.

– Ты ему скажешь? – довольно прохладно полюбопытствовала она.

– Не по телефону же… – замялась я.

– Но я надеюсь, ты не собираешься кинуть меня ради сопливого парашютиста? – насупилась Лерка. – Между прочим, у меня трагедия, и мы собирались на дискотеку! А с ним ты все равно решила расстаться, так-то!