Надворный советник обратился к приставу:

– Рад обнаружить, господин капитан, отличную выучку кадра в порученном вам участке. Вы и ваши люди помогают раскрытию убийства церемониймейстера Высочайшего Двора.

Брехастов порозовел от удовольствия и протянул сыщику руку. Помирились, наконец-то…

Татарский переулок был неподалеку, и Алексей решил навестить вдову на авось. Вдали, на Съезжинской, он увидел городового и подошел к нему. Тот сразу стал во фрунт:

– Здравия желаю, господин Лыков!

«Делаюсь знаменитым, – подумал сыщик. – С чего бы это?»

– Покажи мне, где здесь дом вдовы Голендеевой.

– А вот он, господин Лыков! Третий от угла по левой стороне. Только там собака уж больно злая… Разрешите, я сперва распоряжусь, чтобы привязали!

– Не надо, – отмахнулся надворный советник. – Справлюсь как-нибудь… и с собакой, и со вдовой.

Постовой хмыкнул в усы и козырнул. Лыков подошел к небольшому двухэтажному дому. Деревянный, но крепкий. А во дворе даже яблони посажены! В воротах лежал огромный пес и глядел на сыщика с высокомерным любопытством. Алексей встал перед ним и сказал:

– Здорово, блохастый! Как жизнь?

Пес сначала зарычал, но потом подобрался и на полусогнутых торопливо отполз к сторожке. Тут из подъезда вышла хорошо одетая барыня и удивилась:

– Моего Гектора вся улица боится! А от вас он на брюхе уполз. Как это получилось?

– Здравствуйте, Мария Евдокимовна, – снял шляпу надворный советник. – Я к вам. Позвольте представиться: Алексей Николаевич Лыков, чиновник особых поручений Департамента полиции.

– Здравствуйте, – ответила Голендеева, бесцеремонно разглядывая Алексея. Она была действительно красива: хорошая фигура, ухоженное лицо, смешливые глаза. От вдовы словно исходили какие-то токи. Или волны? У Лыкова закололо в боку, там, где была рана от турецкого кинжала. Это с ним случалось, когда попадалась интересная женщина. «Ну-ка назад, – осадил сам себя сыщик, – ты еще с Анютой не разобрался!»

– Я веду дознание убийства вашего жениха, коллежского асессора Дашевского…

– Он не был моим женихом! – перебила сыщика Мария Евдокимовна. – Я не дала окончательного согласия.

– Но Устин Алексеевич говорил всем, что у вас скоро свадьба, – возразил Лыков.

– Ну… Его, конечно, прельщал мой капитал…

– А вас – его придворное звание, – дополнил вдову сыщик.

Женщина вспыхнула, отстранилась, хотела ответить что-то резкое, но сдержалась.

– Вы правы – я, наверное, это заслужила. Жестоко с вашей стороны, но, в сущности, справедливо. Алексей Николаевич, нам надо поговорить!

– Для этого я здесь.

– Сейчас я не могу… послала горничную за экипажем, меня ждут. У вас хорошее лицо. Хочется вам верить. Увы, бедной вдове нужна помощь…

У Алексея опять закололо в боку. Похоже, Мария Евдокимовна умела манипулировать мужчинами!

– Я к вашим услугам. Где и когда удобно вам встретиться?

Тут со стороны Кронверкского проспекта подъехал экипаж, с которого соскочила сочная молодка.

– Извольте, барыня!

Голендеева не обратила на нее никакого внимания. Она в упор рассматривала сыщика, словно делала ему оценку. Потом протянула мягкую теплую руку. Алексей на секунду приложился к ней губами, и у него странно закружилась голова. От руки исходил удивительно приятный аромат. У Вареньки таких духов нет!

– Мне удобно сегодня в семь, здесь, в моем доме.

– Тогда до вечера. – Лыков торопливо надел шляпу, чтобы магнетическая вдова не увидела, как покраснели его уши. Хотел уже уйти, но Голендеева остановила его:

– Погодите! Куда вас подвезти?

– А вы в какую сторону?

– К Щукину двору.

– Увы, мне надо вернуться в участок.

– Тогда до встречи в семь!

Лыков дал вдове уехать и пошел следом. Выбрался на Кронверкский, поймал извозчика и велел отвезти его на Фонтанку, 16.

Ровно в семь он стоял у дверей вдовы и давил кнопку воздушного звонка. Уже знакомая горничная впустила его, приняла шляпу и повела во внутренние комнаты. Много цветов, дорогая обстановка… Во всем выказывался достаток. Мария Евдокимовна в кокетливой насквозьке[38]ожидала сыщика за накрытым чайным столом. Кроме самовара и печенья, Алексей разглядел и бутылку вишневого кагора.

– Добрый вечер, Алексей Николаевич! – хозяйка приветливо встала. – А я знаю теперь, почему вас Гектор испугался!

– Отчего же? – заинтересовался гость.

– Илья, городовик со Съезжинской, разъяснил. Вы, оказывается, знаменитость в узкополицейских кругах.

Лыков нахмурился. Начальнику Особенной части слава ни к чему. Парень со свистком позволил себе лишнего. Но если пожаловаться Брехастову, тот опять обидится, а только-только помирились…

– Что вам наговорил этот болтун?

– О прошлом годе, когда арестовывали чудовище с Большой Пушкарской, он стоял в оцеплении. И наблюдал, как вы под выстрелами выбили дверь и шагнули внутрь. Один. Стрельба сразу прекратилась. А вскоре вы появились снаружи, как ни в чем не бывало. И лишь тогда в дом вошли остальные.

– Ну и что?

– Илья спросил у сыскных: что за храбрец? А те ответили: это же Лыков! Он всегда, где опасность, самый первый.

Алексей смутился, но быстро взял правильный тон:

– Что было, то сплыло, а у нас есть дела поважней.

Голендеева вздохнула:

– Вы правы. Кто-то убил Устина Алексеевича… Скажите, вы уже нашли злодея?

– Нож в спину Дашевскому сунул некто Агейчев. Это бывший агент московской сыскной полиции, а теперь головорез. Его специальность – убийства на заказ.

– На заказ? – ахнула вдова. – Вы хотите сказать, что смерть Устина Алексеевича кто-то оплатил?

– Именно так.

– Но кто?

– Один из трех: или Дуткин, или Лерхе, или Арабаджев.

Мария Евдокимовна задумалась.

– Дуткин – это не тот ли простодыр со смешными усами, что встретился мне однажды в опере?

– Да.

– А кто Арабаджев? Неприятный пошлец татарских кровей?

– Он самый.

– Этого я видела однажды. Было ощущение, что говоришь со змеей, готовой тебя укусить!

– Стало быть, он и есть сообщник убийцы? – не без сарказма спросил Лыков.