привели необходимые нам корабли в условленную заранее точку в районе орбиты Сатурна. В каюте одного из них ждала встречи с нами дочь императора. Тут уже наши инспекторы устроили ответный визит, чтобы убедиться, что корабли в порядке и все оговоренные плюшки в них загружены. Линг сразу отправился мучать вычислитель линкора, а я пошел навестить госпожу Новикову. В этом мне никто не препятствовал, так что я, игнорируя входной сенсор, вежливо постучался в дверь каюты.

— Входите, лейтенант, — Евгения отступила вглубь комнаты, пропуская меня внутрь. Это определенно была именно она, я узнал ее сразу, хоть и видел только на снимках и в записи, но уж очень выразительными чертами лица обладала дочь погибшего императора, — это из-за вас меня выдернули из моей золотой клетки и привезли сюда?

— Не столько из-за меня, сколько из-за тетрала, который я пообещал адмиралу Феррейре за эти корабли и ваше освобождение, — улыбнулся я, — Мое имя Илья. Я могу называть вас Евгенией?

— Думаю, да. Я ведь больше не глава правительства Солнечной системы, и протокольные требования остались в прошлом. Кстати, Феррейра, не адмирал флота, он сам присвоил себе это звание. До переворота он был капитаном первого ранга, причем не лучшим, на мой взгляд. Но моего мнения никто не спросил.

— К сожалению, у меня совсем нет времени, Евгения. Скажу лишь, что если наша сделка с Феррейрой продет успешно, мы улетим туда, где никто не будет ограничивать вашу свободу. А сейчас мне нужно знать, хорошо ли вы себя чувствуете, и нет ли у вас каких-то неотложных просьб.

— Со мной все нормально и мне ничего не нужно, лейтенант, — ответила Евгения, почему-то решив назвать меня по званию, а не по имени, — а просьба только одна — не верьте Феррейре.

— Вы уже вторая женщина за последние пару часов, кто говорит мне эти слова, — вновь улыбнулся я, — не волнуйтесь, я не столь доверчив. А сейчас прошу меня простить, дела не ждут.

Дела действительно не ждали. Нам подогнали небольшой невооруженный корабль, не оснащенный двигателем, позволяющим прыгать через гипер, и мы совместно с присланным Феррейрой инженером смонтировали на нем систему дистанционного управления. Фокус состоял в том, что управлять кораблем мог только я, но ввести его в гиперпрыжок было невозможно, как и взорвать корабль, естественно. Именно на это судно мы и перегрузили обещанный Феррейре тетрал.

— Линг, как у тебя? — связался я с джангром.

— Закончил на линкоре и транспорте. Все в порядке, я провел полную проверку, — Последняя часть фразы являлась кодом, означавшим, что троянские закладки действительно были, но Лингу удалось их нейтрализовать, — сейчас заканчиваю с десантным кораблем, и можно будет начинать последнюю фазу.

Как только временные команды, состоящие из людей и джангров, прибыли на все три наших новых корабля, я связался с Феррейрой.

— Господин адмирал флота, мы готовы к завершающей стадии сделки.

— Прекрасно, лейтенант, — Феррейра пребывал в отличном настроении, — можете начинать разгон. Мои корабли готовы сопровождать вас.

Идея обеспечения взаимных гарантий состояла в том, что корабль с тетралом до последнего момента контролировали мы, но увести его с собой в прыжок мы не могли. По условиям сделки «Скаут» и три наших новых корабля начинали разгон для ухода в прыжок одновременно с началом разгона четырех линкоров Феррейры и транспорта с тетралом. Расстояние между нами было подобрано так, чтобы ни мы не могли открыть огонь по транспорту с топливом, ни линкоры адмирала не могли открыть огонь по нам. При этом наши корабли, эскадра Феррейры и транспорт с тетралом шли параллельными курсами на равном удалении друг от друга. Если бы людям Феррейры пришло в голову нарушить договоренности и начать сближение с нами для атаки, то мы легко могли сблизиться с кораблем с топливом и расстрелять его, после чего вступить в неравный бой с линкорами адмирала. Такой расклад со всей очевидностью не нужен был никому. Если же мы по каким-то причинам захотели бы сжечь транспорт с тетралом, предприняв маневр сближения с ним, нас бы сразу атаковали корабли адмирала, чтобы не дать уйти в прыжок. Результат был бы тем же, что и в первом случае. Поэтому единственным устраивающим всех вариантом оставался разгон на параллельных курсах вплоть до нашего прыжка. В этом случае мы спокойно уходили из Солнечной системы, а неспособный на гиперпрыжок транспорт с тетралом оставался людям Феррейры.

В том, что попыток нападения со стороны эскадры Солнечной системы не будет, я был убежден на все сто процентов. Феррейра явно рассчитывал на троянские программы в вычислителях наших кораблей и, скорее всего, на оставленные на них абордажные группы, впрочем, последнего мы наверняка знать не могли. Но у нас тоже имелась в рукаве колода крапленых тузов, так что нам было чем порадовать людей адмирала.

— Тридцать секунд до прыжка, — доложил техник-навигатор.

— Линг, ты готов?

— Да, командир, вычислители перепрошиты и готовы к выполнению маневра.

— Прыжок!

Навалилось легкое головокружение, окружающий мир на мгновение как будто выцвел и слегка размазался, но это длилось не более четверти секунды, и все вокруг вернулось к своему обычному состоянию.

— Гравитационный маневр! — резко скомандовал я и корабли, потерявшие в результате прыжка большую часть скорости, вновь начали разгон, но не линейный, а с переменным вектором ускорения.

Как правило, после прыжка корабли несколько часов лежали в дрейфе, тестируя все системы и давая двигательной системе спокойно вернуться к обычному режиму работы. Но в данном случае мы не могли позволить себе такой роскоши. Если где-то в недрах кораблей таились диверсанты противника, давать им возможность начать действовать было бы, по меньшей мере, странно. Программа, которую Линг загрузил в вычислители новых кораблей вместо троянов, поставленных туда людьми Феррейры, выполняла всего лишь одну не слишком сложную, но нестандартную операцию. Она отключала искусственную гравитацию и, соответственно, режим гравикомпенсации во всем корабле, кроме командного поста.

— Обеспечьте нашим гипотетическим гостям восьмикратную перегрузку на двадцать секунд, — распорядился я. Убивать людей Феррейры в мои планы не входило, но и жалеть их я не собирался, — потом десять секунд перерыва, и снова двадцать секунд ускорения, но уже девять g. И так далее.

Боевая броня не имела гравикомпенсаторов, так что сейчас спецназовцы адмирала, если конечно, они не были моей фантазией, должны были испытывать массу интересных ощущений.

Во время десятисекундной паузы между одиннадцатью и двенадцатью g в командный пост линкора пришел вызов по внутренней связи из ангара роботов техподдержки.

— Ваша взяла, лейтенант, — прохрипел коммуникатор, — мы сдаемся.

Через сутки, когда мы, наконец, разобрались с пленением засадных групп на линкоре