— А этот Соловьев — он не мог все это придумать?Или действовать в чьих-то интересах?

— Теоретически — да. Но его проверили —вполне безобидный алкаш-рекламщик без подозрительных связей. Опять же — онни на кого конкретно не указал. Какая тут корысть — испугать меня? Нотакой информацией напугать сложно. Нет, здесь, по-моему, все чисто, ондействительно что-то такое слышал, если ему это только не померещилось спьяну.

— Так аудиторская проверка что-то выявила?

— Ее должны были начать на следующей неделе. Я уже далкоманду Конокраду и бухгалтерии подготовить всю документацию. В общем, скажиПетру: я не уверен, что здесь имеется прямая связь.

— Значит, — задумчиво резюмировала Карина, —нам еще надо выяснить, кто были те таинственные заговорщицы? Между прочим, аНону и Лену ничего не связывало? Ну, кроме вас лично, разумеется.

— Если и связывало, то я не в курсе. По моим сведениям,Нона про Лену вообще ничего не знала. Лена про Нону знала. Точнее, знала, что яженился, и через подруг выяснила на ком.

— Зачем?

— Не знаю. Любопытство.

— Может быть, ревность?

— Может быть. Но какой смысл? Мы расстались по ееинициативе, без всяких перспектив восстановления отношений. Несколько лет невиделись. Вдруг она появляется со своими проблемами. Точнее не она, а…

— Панюшкин, — выпалила Карина. — Это ведь еедруг приходил тогда — противный такой, настырный.

— Точно, Панюшкин. Я потом, когда с Леной говорил,фамилию его не сразу вспомнил. А вы откуда знаете, что Панюшкин — другЛены?

— Я подслушала ваш разговор, — хмуро сказалаКарина.

Признание далось ей с трудом, по крайней мере, уши у нееприобрели цвет малинового джема.

— Может быть, сразу выгребете из шкафа все своискелеты? — предложил Марьянов. — На душе сразу станет легче, в легкиеначнет входить больше воздуха, морщины разгладятся сами собой… Впрочем, доморщин вам еще расти и расти… Спать хотите? — без перехода спросил он.

— Нет, совсем не хочу, адреналин. Петя рассчитывает ужек завтрашнему дню получить наши версии. Конкретные версии, по которым он сможетработать. Не забудьте — ему предстоит действовать, находясь практическипод колпаком у милиции. И чем раньше мы определимся с версиями, тем больше унего возможностей нам помочь.

На следующий день агентство «Стратегия плюс» больше всегонапоминало похоронное бюро. Сотрудники, обычно шумные и оживленные, ходили покоридорам и кабинетам с задумчивыми и печальными лицами, между собой говориливполголоса, а заканчивая общение, грустно и безнадежно вздыхали. Растерявшихсяв отсутствие хозяина специалистов массовых коммуникаций ежечасно накрывалаочередная волна слухов, один нелепее другого. Коллективный разум рождалинформационных монстров.

Карина, делавшая все, что в ее силах, чтобы работа вагентстве шла своим чередом и клиенты не чувствовали себя брошенными напроизвол судьбы, периодически узнавала, что: Марьянов бежал на Кубу поподдельному паспорту, прихватив с собой все деньги агентства; страдая отнеразделенной любви, выбросился из окна пентхауса, который купил недавно длясвоей несовершеннолетней любовницы; прислал в милицию записку, где объяснялмотивы убийства жены; дает признательные показания в следственном изоляторе«Лефортово», так как двойное убийство связано со шпионажем.

Оставшийся на капитанском мостике Скворцов умело лавировал вэтом неспокойном море, но полностью ситуацией пока не овладел и успокоить людейне мог. Дело усугублялось тем, что многие уже побывали на допросе уследователя, другим же еще предстояло это удовольствие. Карина, которуюдопросили одной из первых, прекрасно понимала состояние сослуживцев.

Следователь, здоровенный молодой парень, румяный иулыбчивый, больше походил на выпускника института физкультуры. Он представилсяСергеем Николаевичем и попросил Карину быть с ним максимально откровенной. Сшуточками и прибауточками следователь больше часа выжимал из Карины соки.Разумеется, он попытался выяснить, нет ли у нее с начальником иных отношений,кроме служебных. Карина сделала свирепое лицо, и Сергей Николаевич тут жеперевел разговор на другую тему.

Больше всего следователя интересовали последние часыМарьянова в офисе, а также то распоряжение, которое он якобы передал своейсекретарше для Скворцова. Карина изо всех сил старалась не сбиться, излагая еюже придуманную версию.

— Скажите, — решилась она наконец задать самыйглавный вопрос. — В чем обвиняют Родиона Алексеевича?

— А его пока никто ни в чем не обвиняет, —ответил, улыбаясь, следователь. — Мы хотим разыскать его и допросить.Возможно, он знает, что произошло тем вечером на его даче. А он зачем-тоскрылся.

— Почему обязательно скрылся? — горячо вступиласьза шефа Карина. — Он на лыжах катается! Я уверена, он ни в чем не виноват.

— Никто и не говорит, что виноват, — завел своюшарманку следователь. — Кстати, вы ведь водите машину?

— Ну, вожу. Иногда. А что? — Душа Карины медленноопустилась в пятки. Вдруг она что-нибудь нарушила, когда везла Марьянова сдачи, и ее засекли на трассе?

— Прекрасно. И вы знаете, что скрыться с местадорожно-транспортного происшествия — виноваты или нет —противозаконно?

Карина молча кивнула — на права она сдавала недавно итеорию помнила вполне прилично.

— Так вот, скрыться с места преступления — значитнарушить закон. Испуг, эмоциональный шок в расчет не принимаются.

— А это точно преступление? — сделала наивныеглазки Карина в расчете на то, что молодой человек сейчас умилится и что-нибудьполезное ей расскажет. — Может быть, все-таки несчастный случай?

Но Сергей Николаевич выдал свою дежурную улыбочку, покрутилв руках карандаш и вместо ответа спросил:

— Вы ведь хотите помочь Родиону Алексеевичу?

— Конечно, — согласилась она, не понимая, к чемуклонит следователь.

— Тогда к вам огромная просьба. Если онобъявится — позвонит или еще как-то даст о себе знать, — убедите егоприйти к нам. Это в его интересах.

— А вы его тогда посадите в тюрьму?

— Зачем? Допросим, если будет надо — задержим. А втюрьму — это как суд решит.

— Но если он не убивал никого?

— Тогда его оправдают. Но для начала надо его найти.Вдруг с ним тоже что-то случилось, а никто не знает. Помогите нам. Вы же можетепомочь.

— С чего вы взяли? — Карина вынуждена былапризнаться, что следователь ее пугал. Она все время опасалась подвоха.

— Подумайте, где он может скрываться. Поговорите ссослуживцами, вдруг кто-то знает или догадывается.