того, что разобраться в этой картине мне действительно требовалась помощь Ксении.

Меня никогда не учили быть наследником, и кое-какие моменты, которые для будущего главы рода очевидны, мне просто не преподавали. Конечно, Руслан Александрович подтянул мои знания, но князь Демидов больше упирал на современную практику.

Ксении Алексеевне досталось иное обучение. Помимо пансионата, где она училась, за плечами сестры несколько дополнительных образований, полученных с помощью наставников, купленных Алексеем Александровичем. И среди них — история аристократических родов с глубоким изучением вопроса. Такое даже в Царском Государственном Университете не преподают.

Понятно, что я мог бы подключить искусственный интеллект с расчетом на то, что в будущем «Оракул» сможет щелкать древние манускрипты, как орешки. Но большинство исторических памятников, включая родовые книги, мало того что написаны архаичным языком, так еще и на половину приукрашены.

Доверять им все равно, что рассчитывать услышать правду от патологического лжеца. Тот случай, когда слепой очевидец пересказывал глухому писцу то, о чем слышал в кабаке после седьмой кружки пива — примерно столь же информативно, и настолько же правдиво.

Ведь кто всерьез напишет мемуары, упустив шанс похвалить себя и очернить соседа?

Ксения Алексеевна вошла ко мне без стука. Влажные волосы по-прежнему собраны в высокий хвост, на плечах — белая свободная блузка со стоячим воротником, поверх которого наброшен шелковый платок с вологодским кружевом.

— Что у тебя случилось? — спросила сестра, опускаясь в кресло напротив моего стола и закидывая ногу на ногу.

Вместо ответа я включил телевизор на стене и вывел туда результаты теста ДНК монаха Василия. В соседнем окне открыл выводы искусственного интеллекта. Собственно, вся загвоздка как раз и заключалась в интерпретации результатов.

— Я, конечно, смогу и сам решить этот вопрос, — пояснил я княжне Казанской, — но решил, что твоя помощь мне точно не помешает. Да и тебе ведь всегда интересны были такие случаи?

Сестра кивнула, хотя ее взгляд уже был занят списком возможного родства.

— А откуда родом этот человек? — уточнила Ксения, закончив смотреть результаты.

На меня она теперь смотрела со жгучим интересом в глазах. Было ясно, что любопытство сестры я разбередил, и теперь она постарается добиться ответа во что бы то ни стало.

— Предположительно, Греция, — ответил я, выводя фотографию Хранителя рядом со списком возможной родни.

— Это восхитительно! — глядя на лицо Василия, восторженно выдохнула княжна Казанская.

— Что именно?

Ксения посмотрела на меня с улыбкой.

— Дмитрий, что ты слышал о падении Византийской империи и фамилии Палеолог?

* * *

Разговор.

— Я поговорил с мальчиком, Людвиг, — произнес Василий. — И у меня появились вопросы, но не к нему, а к твоим действиям.

— Наш брат заслужил недоверие? — уточнил другой Хранитель.

— Я готов ответить на все вопросы, — спокойно сказал Людвиг.

— Мы доверили тебе связи с ключниками и внешним миром, — заговорил Василий, начиная издалека. — Я давно отошел от дел, и меня уже не заботят отдельные страны и люди. Но даже в мой удаленный монастырь дошли слухи о деяниях, которыми прославились ключники. Наши ключники, Людвиг.

— Как и было решено Кодексом, я не мог вмешиваться напрямую.

— И тем не менее ты допустил появление оружия массового поражения, от которого нас предрекали Основатели. Ты позволил ключникам использовать тайные знания, оставленные Основателями, чтобы создать оружие, к которому мир оказался не готов. И теперь только благодаря князю Романову, который кстати отказался вступать в наше общество и относится к нам с открытой неприязнью, мир еще не сгорел в новой магической резне.

— Что говорит мальчик? — вклинился в разговор четвертый Хранитель.

— Он смеется в лицо, стоит только вспомнить об угрозе сингуляра, — поморщившись, ответил Людвиг.

— И он рассуждает здраво, — перебил своего собрата Василий. — Кто из вас, прежде чем стать Хранителем, действительно верил, что явится некто, способный стереть с лица Земли человечество? Никто. Но не это главное. Благодаря действиям нашего брата Людвига, а точнее, его бездействию, имя общества ключников превратилось в синоним массовых убийц, террористов, маньяков и безумцев.

— Говори прямо, Василий, вы свалили на меня всю работу, самоустранились от своего долга, а теперь удивляетесь, что я не справился с таким объемом задач? — усмехнулся Людвиг. — Пойдем дальше, и вы выдвинете мне обвинение. Соберем совет Хранителей, они объявят о недоверии, и я сниму с себя полномочия Хранителя.

— К чему эти споры, Людвиг, Василий? — заговорил третий. — Предлагаю начать действовать так, как нам и следует — единым целым. Деятельность ключников нужно пресечь? Давайте пресекать. Кодекс предусматривает возможность вмешиваться в мирские дела. И я считаю, что такой момент настал.

— Я использовал для этого князя Романова, — заметил Людвиг. — И получилось весьма неплохо.

— Ты глупец! — потеряв самообладание, выпалил Василий. — Ты не только позволил марионеткам опозорить нас всех, так ты еще и первого за почти пятьдесят лет будущего Хранителя умудрился настроить против нас! Что с тобой стало, Людвиг, почему ты так обезумел?!

— Братья, давайте оставим этот разговор, — вновь влез третий. — Брат прав, нам нужно собирать совет Хранителей. Что бы мы между собой не выясняли, кому будем оказывать доверие, а кому нет — то дела будущего. Нужно реагировать на обстоятельства, которые есть сейчас…

— Что сказал сам князь Романов, брат Василий? — уточнил четвертый Хранитель.

— Он не верит нам, и не пойдет за нами, пока мы не предоставим ему доказательства, — сказал грек. — Брат Людвиг уже получил условие сотрудничество — Хранители должны сами навести порядок. Сами призвать ключников к ответу. И только после того, как мы покажем свою реальную власть, князь Романов станет разговаривать с нами всерьез.

— Ты помог ему в Польше, — заметил Людвиг. — Это ли не доказательство?

— То, что я сделал в Польше, которой больше не существует в том числе с твоего попустительства, Людвиг, это всего лишь попытка исправить ошибку, которую Хранители совершили, назначив тебя за главного над ключниками, — все еще недовольно произнес Василий. — И я считаю, если мы хотим, чтобы Дмитрий вошел в наш круг, мы не имеем никакого права больше привлекать его к исправлению наших ошибок. И он сам при первой же возможности скажет то же самое.

— Тогда не вижу причин обсуждать больше князя Романова, — заговорил четвертый. — Я собираю совет Хранителей. Похоже, пора возвращаться в большой мир, братья.

Глава 20

Красноярск, резиденция княжеской семьи. Князь Романов Дмитрий Алексеевич.

— Что-то про Третий Рим, — припомнил я. — Москва — Третий Рим, а четвертому не бывать.

Сестра улыбнулась, подтверждая, что я прав, после чего заговорила:

— Как ты понимаешь, за почти семьсот лет не уцелело сколько-нибудь достоверных источников, — произнесла Ксения Алексеевна. — Однако