Вот так мне те слова Семина врезались в память и задели. Наверное, так и надо было. Не сказал бы – я продолжал бы тренироваться, как обычно. А тут разозлился.

Тем не менее в первой половине 2002-го выходил только на замену. В основном на десять-пятнадцать минут, максимум – на полчаса. И вот в последнем туре перед перерывом, связанным с чемпионатом мира, играем дома с «Ротором».

За неделю до того нас разбили в Самаре – 0:3. А тут еще и выбыли несколько защитников, Джейкоб Лекхето, игравший на фланге в основном составе, уехал в сборную ЮАР на сборы перед чемпионатом мира, кого-то дисквалифицировали. И Семин мне за неделю до «Ротора» сказал: «Готовься, будешь играть».

Я настраивался, как зверь, всю неделю только об этом и думал. А на установке узнал, что остаюсь в запасе. Видимо, по тренировкам в ту неделю он сделал такой выбор. Но как же я разозлился! Правда, до поры держал эту злость в себе.

В результате у нас два человека травмировались, и мы с Дроздовым вышли на замену еще в первом тайме. Я – вместо Сереги Игнашевича, который получил сотрясение мозга.

А на 88-й минуте при счете 1:0 я забил. Не бог весть как – все сделал Макс Бузникин, и мне оставалось только попасть головой в пустые ворота.

Но я испытал в этот момент такие эмоции, что подбежал к скамейке и заорал: «Семин, сосать!»

Это было, конечно, за гранью допустимого. Причем далеко за гранью. И когда я пришел в себя, ожидал чего угодно. Но он как будто ничего не услышал. По крайней мере, ни в раздевалке, ни потом эта тема вообще не поднималась.

Хорошо, что в тот момент наступила пауза в чемпионате, иначе какого-то объяснения было бы не избежать. Но мы разъехались по отпускам, кто-то полетел на чемпионат мира в Японию. И только потом – во Францию, готовиться ко второй части сезона.

А знаете, чем все закончилось? После перерыва, связанного с чемпионатом мира, я до конца сезона выходил в стартовом составе и забил девять голов. Вытеснил из состава Обрадовича – самого дорогого футболиста команды. И в конце года оказалось, что я, крайний защитник, наравне с Лоськовым и Пименовым – лучший бомбардир команды. По семь мячей забили в чемпионате. А в целом за сезон у меня девять было – еще два в Лиге чемпионов.

И Семин приводил меня всем в пример. Говорил: «Разозлитесь на меня так же, как Евсеев! И на поле это покажите!»

С катушек меня, что скрывать, периодически срывало. Думаю, Юрию Палычу и ребятам того «Локомотива» некоторые мои фразы врезались в память. В газете и даже книге такого не напечатаешь. Я очень обижался, когда меня Семин в состав не ставил. Но он такой человек – любил людей, которые доказывают. И не было случая, чтобы я не доказал свою правоту.

Или, например, однажды я некрасиво уходил с поля, когда в Ярославле меня выгнали. Меня почему-то в основном Станислав Сухина удалял – причем я этого не замечал, ребята подсказали. Он мне вторую желтую показал, красную – и пошел стенку при штрафном ставить. А я остался на поле с игроком соперников, держу его. Не хотел никуда уходить.

Судья уже собирался начинать игру, а ему подсказали: «Слышь, он не ушел». Сухина ко мне, я говорю: «Не пойду никуда». Так массажист Шаман, Володя Ткаченко, вышел, убирал меня с поля. Причем карточку, может, и по делу показали. Просто замкнуло.

Палыч знал меня и не обращал внимания на мои высказывания. Я мог сказать что угодно – и ему, и в интервью. Говорил, например, что по-прежнему переживаю за «Спартак». Нет, ну а правда, разве кто-то из футболистов моего поколения, когда рос, болел за «Локомотив»? Ручаюсь: ни одного такого не найти. Кто-то, как я, был болельщиком «Спартака», кто-то – «Динамо» московского, кто-то – киевского. Тот же Овчинников – воспитанник «Динамо», за него и болел. На «Локомотив» ходило-то по сто человек – работники РЖД да родственники игроков.

А за «Локо» люди стали потихоньку переживать уже в 90-е годы, когда предыдущее поколение Семина начало Кубки брать и медали выигрывать. А в массовом порядке – уже когда мы чемпионами становились и в Лиге чемпионов из группы выходили и «Интер» громили.

Вот я честно о том и говорил. Так ведь правда же! Мне с детства привили любовь к «Спартаку», и менять свои убеждения в зависимости от обстоятельств, как некоторые футболисты, я не собирался. При этом со «Спартаком» играл еще более яростно, чем с иными командами. Одно на другое никак не влияло.

И на личные отношения все эти вещи никак не переносились. Например, тот же Овчинников, с которым мы дружили, терпеть не мог «Спартак». Известна его фраза, что в жизни он не переносит две вещи: хлебные крошки на столе и московский «Спартак». А я за «красно-белых» всегда переживал. И это нам не мешало. Не могут же все болеть за одну команду!

С Серегой мы уже после «Локомотива» по жизни разошлись. Общаться стали меньше после его ухода в «Динамо», которого я, как и многие в команде, не очень понял. Рассказал он все нам в ресторане после матча последнего тура чемпионата 2005 года со «Спартаком». Меня годом ранее отговаривал, сам же поступил наоборот. Но мы-то еще ладно, а вот Филатов просто оскорбился. Хотя объяснил Босс все логично: «Я с Семиным всегда работал, я к нему и иду». Но у Николаича-то тогда с Палычем как раз конфликт был…

Еще меньше у нас общения стало, когда он с Ингой разошелся. Нет, никаких скандалов, развелись они по-человечески, все разделили, но вот так сложилось. Моя жена по сей день с ней близко дружит – может, из-за этого. Но не только.

Еще – из-за того, что я ездил из «Сатурна» на просмотр в «Кубань», которую тогда Босс тренировал. Олег Терехин, который там в клубе работал, позвонил: «Приезжай на просмотр». – «А меня не видели, что ли? Тем более Овчинников?» Постановка вопроса удивила – но ладно, приехал. Потренировался две недели. Серега ничего мне не сказал. Вернее, бросил: «Позвоню». Так и не позвонил. Этого я не понял. Не нужен – так не нужен. Но почему позвонить нельзя, прямым текстом сказать? Я не девочка, не обиделся бы. Причем сами ведь позвали, я не напрашивался!

Потом мы с Овчинниковым пару лет не общались, а встретились случайно в Белоруссии. Он там минское «Динамо» тренировал, а я у своего друга Сереги Гуренко доигрывал. Столкнулись в кафе. Мимо друг друга, конечно, пройти не могли, сели, кофейку попили, поболтали. По поводу той истории он на спортивного директора «Кубани» Сергея Доронченко кивал: тот, мол, не захотел. Но несколько кнопок на мобильном нажать что мешало?

После этого стали немного общаться – и по телефону, и видимся. Отношения нормальные. Но былой близости нет.

А в Штаты съездить – мечта. И к Инге в гости, она американское гражданство получила: из ста вопросов на девяносто девять правильно ответила! И на хоккей – НХЛ очень люблю. Мой близкий друг, хоккеист Георгий Пуяц туда часто в отпуск ездит. Я в Китае был, в Таиланде был, в Америке – нет.

Пока из тех мест только до Доминиканской Республики добрался как-то в отпуск. Один из самых неприятных перелетов был. Десять часов в воздухе, сели – я тут же к выходу рванулся. Меня Кержаков и Пименов, с которыми мы путешествовали, держат: «Стой, это не наша остановка». – «Как?!» – «Сейчас на одном острове приземлились, а наш – следующий»…