— Не знаю. Может быть иногда. Тут очень быстропривыкаешь. Моя новая семья теперь тут. Послушай, а ты что натворила? Тебя сюдазачем привезли?

— Меня сюда привезли из-за мужчины, — усмехнуласья.

— Из-за мужчины… Значит, тебя привезла соперница.

— Что-то вроде того.

Все беды в этом мире из-за мужиков. Все. Чего ни коснись,куда не кинься, везде мужик нагадил. Я вот когда мирской жизнью жила, своеголюбила безбожно, детей ему двоих родила, а затем его со своей лучшей подругойзастукала. Страдала страшно. Молодая была, глупая. Это теперь я знаю точно, чтокобель, он и в Африке кобель, и если у этого кобеля в одном месте загорелось,то никакая семья его остановить не сможет. Я тогда пить стала безбожно,пыталась каждому встречному свою душу излить. А затем все чаще на рынок сталазахаживать. Там, в конце рынка, у мусорных баков всегда бомжи грелись. Они былиготовы меня слушать в любую минуту… Ты понимаешь, я искала сострадания. Я всюдуискала сострадания, а нашла его именно там. Я смотрела на этих грязных,запущенных, дурно пахнущих, пьяных людей и никак не могла понять, почему онименя слушают. А те чистые, ухоженные люди, сидящие на лавочках во дворах, нехотели слушать ни единого слова, открыто говорили, что им чужие проблемы не нужны,у них полно своих собственных. Они бежали от меня, как от прокаженной, илипросто-напросто гнали меня прочь… А ведь я ничего не просила и никому не делалазла. Я хотела только, чтобы меня выслушали. Выслушали, посочувствовали и далисовет.

Я понимающе кивнула женщине и на несколько секунд закрылаглаза. Я смутно понимала, где именно нахожусь, во сне или в реальности. Сижу нагородской свалке рядом с бомжихой и разговариваю с ней по душам. Такое даже восне не приснится. А если бы и приснилось, это был бы самый страшный сон в моейжизни.

— Все наши ошибки из-за мужиков, — как бы сама ссобой разговаривала женщина. — Эти непростительные ошибки делают нашужизнь глупой и ненужной. Знаешь, что самое страшное я вспоминаю о той жизни? — Женщина не дождалась моего ответа и продолжила. — Помню только,что я не смеялась и даже не улыбалась. Ты понимаешь, что это такое — не иметьположительных эмоций? Ты это понимаешь?

— Я еще не была замужем…

— И не торопись. Если тебе некуда идти, можешьоставаться у нас. Будем подругами.

— Где, у вас?

— В нашем государстве.

— В вашем государстве?!

— Только тебе придется работать. У нас лентяев нелюбят. Мы все находимся на самообеспечении.

— Еще скажи, что вы находитесь на самофинансировании.

— И на самофинансировании тоже. У нас здесь люди разныеесть. Тут у одного мужика полный пиджак боевых наград.

— И этот пиджак его?

— Конечно, а чей же еще. Он в наш мир вместе со своейженой пришел. Приятная, милая старушка. Они с собой самое ценное сюда ипринесли — пиджак с орденами. Больше у них ничего и не было. Этот пиджак виселна стене, надевать было некуда. Наденешь — люди смеются, дети пальцемпоказывают, мол, дед старый, из ума выжил. Теперь они у нас живут. И знаешьпочему?

— Почему?

Потому что у нас этот пиджак уважают. Когда дед напивается,он встает перед этим пиджаком на колени, прячет слезы, ругает страшную жизнь иблагодарит пиджак за то, что он помогает ему пережить неудачи. Даже здесь, насвалке, дед не очерствел и верит в счастье и вечную любовь. Дед-то этот наголову контуженный и ног у него нет. Он их на войне потерял. Понимаешь, здесьего все уважают и для всех он большой авторитет. Ему каждое утро все честьотдают. А что он в том мире видел? Да ничего, потому что никому до него не былодела. Пенсия мизерная. На работу не устроишься — ног нет. Конечно, такие, какон, должны милостыню просить, но не мог он, не мог! Не мог встать на колени,колен у него давно нет! Правда, он тут постоянно по ночам кричит во сне,просыпается… Просыпается и в который раз рассказывает жене о том, как погиблиего боевые друзья.

— А как он к вам на свалку попал?

— Обыкновенно. Пришел металлические запчасти искать,чтобы этим хламом приторговывать и хоть как-то сводить концы с концами. Пришели навсегда остался… А самое главное, что долгое время этот человек жил водиночестве, потому что обществу он был совершенно не нужен, окружающим было нанего наплевать. А здесь… Здесь он понял, что он не одинок, что здесь он нужен.Они с женой соорудили дом из картонных коробок и прекрасно вписались в наше общество.Он тут собирает пластиковые бутылки и банки с крышками. Сюда приезжают люди затоваром и немного платят. Он у нас окреп и на зиму себе очень хорошую землянкувырыл.

— Значит, летом вы живете в домах из картонных коробок,а на зиму роете землянки?

— Совершенно верно.

— А спите-то вы на чем?

— Как на чем? Делаем из тряпок кучи.

— Что-то вроде матрасов?

— Это и есть наш матрасы.

— Ну а тряпки вы где берете?

— На свалке тряпок, хоть обвешайся. Тут не толькоматрасы можешь делать, но и настоящие перины.

— Так уж и перины…

— Я тебе зуб даю, что перины.

— Да какие тут, к черту, перины?!

— Самые обыкновенные. Может и не такие уж мягкие, нодля нас они просто царские.

— Перины на свалке… Кому скажи, не поверят.

— А ты и не говори никому. Главное, чтобы ты сама себеверила.

— Свалка… Господи, кто бы мог подумать, что якогда-нибудь окажусь на свалке. — Я тяжело вздохнула и обхватила головуруками.

— Все мы не думаем о том, что когда-нибудь можемоказаться на свалке. А знаешь, свалка не так страшна, как о ней говорят. —Бомжиха расплылась в беззубой улыбке. — Свалка всегда полна сюрпризов. Ивообще, свалка — один большой сюрприз.

— Да какие здесь, к черту, сюрпризы!

— Самые настоящие.

— Ну и где они?

— Вываливаются из кузовов грузовиков с мусором.

— В том то и дело, что с мусором, — грустноулыбнулась я.

А этот мусор полон сюрпризов, — настаивалаженщина. — В каждом грузовике можно найти что-то необычное, красивое. Вот явчера такой шарфик нашла, что тебе и не снилось. Розовый, легкий, почтивоздушный. Я его вечером надела и ходила, точно королева.

— Ты так говоришь, будто ты ходила в этом шарфике не посвалке, а по роскошному парку.