Пистолет в руках Вики чуть дрогнул, но она процедила:

— Врешь.

Раздался взволнованный голос Виталика:

— У него тут в самом деле мальчик лет четырех-пяти. Кажется, под действием сильных наркотиков, но живой… Его надо срочно в больницу!

— Я же сказала — в фургон не залезать! — отчеканила Вика.

А Титов, одарив ее взглядом арктически-ледяных глаз, заявил:

— И как ты поступишь теперь, Вичка? Может, я вру. А может, и нет. Я ведь на такое способен, не так ли? Сдашь ментам? Убьешь? Но тогда Машенька погибнет. А что, если она там не одна? Что, если там две девочки? И, скажем, еще один мальчик… Всего, если ты умеешь считать до трех, а ты, я знаю, умеешь, три ребенка. Ты готова принести их в жертву своему персональному демону мести? Или все же нет?

Виталик, появившись с худеньким бледным ребенком на руках, произнес:

— Сама посуди, если бы исчезло столько детишек, то уже было бы известно. Весь город гудит, как встревоженный улей, любое подобное исчезновение тотчас стало бы притчей во языцех.

— Какой умный извращенец, нет, вы только подумайте! — Титов, поцокав, сверкнул глазами. — А кто сказал, что я их похитил в течение нескольких дней? Что, если я похитил их всех сегодня, в течение двух часов? И что родители тревогу еще не забили или как раз только поднимают бучу?

Вика убрала палец со спуска.

— Не верю! — заявил Виталик, бережно положив ребенка на газон и проверяя его рефлексы.

— Ты кто, Станиславский? — фыркнул Титов и обратился исключительно к Вике: — Ведь я мог похитить детишек и не здесь, в городе, а в области. А там пока раскачаются… Но я готов предложить тебе сделку, Вичка.

Виталик, занятый малышом, заявил:

— Детка, он все врет. Это демон-соблазнитель, манипулятор-убийца, он врет как дышит!

Титов, подойдя к не ожидавшему подобного поступка Виталику, со спины, быстрым движением что-то ввел ему из шприца, который, как оказалось, прятал в рукаве. Молодой человек, вскрикнув, практически сразу же повалился на газон без чувств.

Вика бросилась к Виталику, а когда подняла глаза, то увидела, что Титов играет положенным ею на бордюр газовым пистолетом.

— И этим пугачом ты хотела меня ликвидировать, Вичка? Ну, несерьезно.

— Что ты ему ввел? — закричала Вика.

— То же, что и этому уродскому мальчишке, — усмехнулся Титов. — За дозу не ручаюсь, может, выживут, а может, и нет.

Он положил пистолет на асфальт и ногой отшвырнул его на несколько метров от Вики. Но девушка и не думала бросаться за оружием.

— Вичка, я предлагаю тебе сделку. Я оставляю в живых твоего «голубого» докторишку и этого сраного мальчика. А ты садишься ко мне в фургон и едешь в мое логово в области. То, которое осталось мне от папы… — Глаза его сверкнули, и он добавил: — Папы, которого ты убила, Вичка.

— Я его не убивала, — заявила Вика и осеклась: не оправдываться же ей перед маньяком, на совести которого куча людей!

— А кто, твой докторишка убил? — Титов кивнул в сторону покоившегося на газоне Виталика. — Ладно, разберемся. У меня в логове негативы «похождений» твоего дружка. Вот пущу их наконец в ход, будешь знать! Но даже если ты, то все равно один — два в мою пользу: ты убила моего папу, а я — твоего папаню и маманю. А моих ты убить не можешь, потому что я их уже сам убил!

Он отрывисто хохотнул, но глаза были злые-презлые.

— Итак, едем в мое тайное логово и там… Что будет там, пусть станет для тебя большим-пребольшим сюрпризом. Но тогда я обещаю — клянусь всем святым, что у меня есть и в особенности чего нет, Вичка! — я отпущу своих заложников, — и, нагло посмотрев на нее, добавил: — Если эти заложники, конечно, вообще в природе существуют. Но ведь ты не можешь знать, вру я или нет…

Титов смотрел на нее взором победителя, и Вика поняла: ну да, так и есть, победитель. Потому что она приняла решение, конечно, глупое и смертельно опасное, но единственно для себя верное.

Она с ним поедет. Потому что если у него действительно есть заложники, то она их спасет.

Хотя, может, и не сумеет.

— А прежде чем мы поедем — ведь я уверен, Вичка, что ты согласишься, — надо будет решить кое-какую маленькую проблемку. Ты видела канистры в фургоне? Это особая, адская, надо сказать, смесь. Ты поможешь мне поджечь школу — пусть все эти празднующие идиоты сегодня сдохнут во время своего дурацкого выпускного!

Значит, он готов убить добрую сотню людей, своих одноклассников, их родителей, учителей, потому что…

Потому что он маньяк.

Вика снова подумала о том, говорит ли Титов правду. Что, если да?

А если нет… Если нет, то она положит конец этому кошмару раз и навсегда. Потому что сдаваться Титову без боя она не намерена. И пусть он рассчитывает убить ее: она убьет его.

Да, бешеного койота можно только пристрелить.

— О чем ты думаешь? — произнес с беспокойством Титов. — Ты что задумала, Вичка? Так ты согласна? Учти, мое терпение небезгранично…

— Титов? — раздался вдруг около них сиплый рев. — Стоять и не двигаться, засранец!

Вика, посмотрев в сторону, заметила рассерженного директора школы Михаила Вячеславовича. Тот, грозно надвигаясь на своего ученика, костерил его:

— Ах ты, псих-идиотик! Школу, значит, хочешь поджечь во время выпускного вечера! Да я тебе сейчас покажу! Я тебя сейчас скручу, сумасшедший ты мой, и сдам в руки милиции, чтобы они запихнули тебя в дурку и…

Он захрипел и, пошатнувшись, стал оседать на асфальт, потому что Титов ловким, почти незаметным движением всадил ему в шею острую металлическую звездочку.

Вика быстро метнулась к газовому пистолету. Титов что-то крикнул, однако девушка все же успела схватить пистолет, а потом, развернувшись, выстрелила в надвигавшегося на нее Виктора.

Когда тот, кашляя и извиваясь, лежал на асфальте, Вика, подойдя к нему вплотную, выстрелила ему еще раз в лицо. Титов потерял сознание. Вика, подхватив его за руки и чувствуя, что с неба падают первые тяжелые капли дождя, оттащила в фургон и, связав имевшейся там липкой лентой, заперла внутри.

А затем, подхватив на руки малыша, быстрым шагом направилась к школе.

Двенадцать дней спустя

— Я ведь буду навещать тебя! — заявил, обнимая ее и целуя в щеку, Виталик.

Они стояли на перроне городского вокзала, около скорого поезда, который через десять минут должен был отправиться в Москву.

С выпускного вечера, на фоне которого развернулись драматические события, прошло почти две недели.

— Провожающие, выходим из вагона! — послышался зычный голос проводницы. — Пассажиры, заходим в вагон.