— А девчонки твои не подведут?

— Не смогут, — ответил Умар. — Если что-то пойдет не так, я сам взорву эти бомбы.

— Дистанционным пультом? Умар кивнул:

— Да. — Он чуть склонил голову набок и посмотрел на Борового лукавым, «восточным» взглядом. — Я выполнил уговор, Антон, — сказал он. — Теперь дело за тобой. Думаю, что ты меня не обманешь.

— Я свое слово держу, — сурово проговорил Боровой. Он встал с кресла. — Мне пора. Привезешь ко мне девчонок завтра утром — я их проинструктирую. И переодень их. Чтобы не выглядели как чучела.

— Созвонимся, брат, — с улыбкой сказал Умар. «Лесная обезьяна тебе и брат, и сестра, и жена, сволочь», — подумал Боровой, глядя на ухмыляющуюся физиономию чеченца. Он уже было повернулся к двери, но вдруг остановился, чуть-чуть помедлил, словно обдумывал какую-то мысль, затем проговорил глуховатым голосом:

— Если бомбы не взорвутся, Умар, я тебя убью.

— Они взорвутся, — ответил чеченец.

— Ну, пока.

— Будь здоров, дорогой!

Боровой повернулся и зашагал к выходу.

«Обманет или нет?.. Обманет или нет?..» — вертелось у него в голове. Он не доверял Умару в первую встречу, но сейчас он не доверял ему еще больше. Впрочем… как можно доверять черномазому? Правильно говорит Штырь: хороший черномазый — мертвый черномазый. Ну, ничего. Главное, сделать дело, а там поглядим. В конце концов, ему это тоже выгодно.

Успокоенный этими мыслями, Боровой распахнул калитку и, испытывая большое облегчение, покинул этот мерзкий, заставленный гнилыми коробками дворик-«гадюшник».

Двери склада были массивными, обитыми железом, как двери какого-нибудь старинного амбара.

— Ну, чего встал, приятель? — весело осведомился у Столешникова оперативник Дима. — Жми.

Столешников смерил Диму презрительным взглядом, словно говоря: «щенок, что бы ты понимал в жизни?» Затем протянул руку и нажал на кнопку вызова, расположенную рядом со складской дверью. Внешне Столешников выглядел спокойно, но мертвенная бледность ясно свидетельствовала о том, каких усилий ему это стоило.

— Кто там? — послышался из динамика мужской голос.

Столешников слегка наклонился и негромко проговорил:

— Миша, это Столешников. Мы приехали. Открой.

— Открываю, — ответил из динамика голос Вертайло.

Раздался щелчок и вслед за ним тихий писк. Столешников взялся за ручку и потянул тяжелую дверь на себя. Дверь поддалась.

Переступив порог, Дима оглядел склад быстрым, внимательным взглядом.

— Чего встал? Шагай давай, — окликнул его через плечо Столешников.

Дима зашагал за ним.

В самом конце склада, возле деревянных ящиков и картонных коробок, стоял Вертайло, а рядом с ним — плечистый парень в черной форме с блямбой какого-то охранного агентства на рукаве.

Вертайло смотрел на приближающуюся пару спокойно и внимательно. Дима покосился на Столешникова. Тот был по-прежнему бледен, по впалому виску сбежала капля пота.

— Спокойно, майор, не трясись, — тихо сказал ему Дима. — Срок идешь себе сокращать.

— Заткнись, щенок, — процедил сквозь зубы Столешников.

Они подошли к Вертайло. Тот окинул худощавую фигуру оперативника быстрым взглядом и улыбнулся.

— Рад знакомству! Он протянул Диме руку.

— Я тоже, — сказал оперативник, пожимая ее. Вертайло перевел взгляд на Столешникова и коротко спросил:

— Сколько?

— Как договаривались, — ответил тот. — Четыре коротких, два длинных. Я не ошибаюсь? — уточнил у Димы Столешников.

Тот мотнул головой:

— Не ошибаетесь. Все верно.

Вертайло подергал пальцами нос и сказал, на этот раз обращаясь к Диме:

— Насчет цены в курсе, да? Сто четыре.

Дима поднял перед собой полиэтиленовый пакет, в котором угадывались брикетики денег, и весело сказал:

— Вся сумма при себе, как и договаривались. Пойдем смотреть?

Столешников стоял рядом с Димой, нервно переминаясь с ноги на ногу. Вертайло внимательно на него посмотрел. Сдвинул брови и тихо спросил:

— Что-то не так?

— Ты о чем? — глухо отозвался Столешников.

— Выглядишь плохо.

— А, это. — Столешников махнул рукой, затем поднес руку к лицу и осторожно потрогал пальцами щеку. — Зуб болит. С утра. К стоматологу сходить не успел.

— Зуб? — повернулся к нему Дима. — А вы водкой пополощите. Мне обычно помогает. А потом — анальгинчику. До стоматолога дотянуть хватит.

Столешников мрачно на него посмотрел и так же мрачно проговорил:

— Разберусь. — Затем перевел взгляд на Вертайло. — Так мы идем? Чего резину-то тянуть?

— Ишь, какой скорый, — усмехнулся Вертайло. — Не терпится водкой полечиться? Ладно, идем. Только вдвоем, а ты здесь подожди.

— Я пакетик оставлю? — с усмешкой поинтересовался Дима, обращаясь к Столешникову и протягивая ему пакет с деньгами. — Посторожи, служивый.

Столешников взял пакет и поставил его на бетонный пол у своих ног. Дима повернулся, чтобы идти за Вертайло, но тут его окликнул охранник.

— Вот это лучше снять, — сказал он, показывая на наушник «фри-хенда», укрепленный на ухе у Димы.

— Да без проблем.

Дима снял наушник, вынул из кармана мобильник и отдал все охраннику.

— Только побережнее с этим, — сказал он. — Больших бабок стоит.

— Не бойтесь, не сломаю.

Охранник передал «фри-хенд» Столешникову, а сам быстро и умело обыскал Диму.

— Порядок? — весело поинтересовался тот.

— Порядок, — ответил охранник, обращаясь не столько к Диме, сколько к Вертайло.

Вертайло, оперативник Дима и охранник зашли в подсобное помещение и закрыли за собой дверь.

Столешников посмотрел растерянным взглядом на дверь, потом на пакет, стоящий у его ног. Вытер ладонью пот со лба и тихо пробормотал:

— Что ж я делаю?.. Я же вколачиваю гвозди в собственный гроб.

Он обернулся и посмотрел на тяжелую дверь склада.

Бежать?.. Да, надо валить отсюда. Валить подальше!

Столешников сделал движение по направлению к двери, но тут же в растерянности остановился. Нет, бежать было нельзя. Потому что некуда. А так — может быть, еще и пронесет. Помощь следствию и все такое. Может, дадут условно?

Столешников горько усмехнулся и покачал головой: «Кого ты обманываешь, парень?»