Вертайло ничего не сказал. Лишь криво ухмыльнулся, продолжая разглядывать свои руки. Меркулов повернулся к офицеру:

— Конвой, выведите заключенного.

Конвойные подошли к Вертайло, дождались, пока он поднимется со стула, проверили наручники и подтолкнули его к двери. Вертайло, конвойные, молодой офицер и сотрудник военной прокуратуры вышли из кабинета. В кабинете остались Меркулов и Плетнев.

— Какие соображения? — спросил Меркулов у Плетнева.

— Пока никаких, — ответил тот. — Чем дальше, тем запутанней.

— А ты думал, все будет просто? Просто только по телевизору, Антон. Ладно, посмотрим.

Дверь снова открылась. В кабинет вошел офицер военной прокуратуры, за ним — сержант Алферов. Он был бледен, худ. Глаза сержанта, красные, воспаленные, испуганно пробежали по лицам.

— Свидетель Алферов, — обратился к нему Меркулов. — Сейчас вам покажут несколько человек, и вы попытаетесь вспомнить, кто из них мог быть человеком, стрелявшим в генерала Свентицкого. Постарайтесь сосредоточиться и помните об ответственности в случае дачи ложных показаний.

Алферов кивнул.

Меркулов повернулся к двери и громко сказал:

— Входите.

В допросную вошли пять человек в одинаковых оранжевых костюмах. Среди них — громила охранник, которого арестовали вместе с Вертайло.

Посмотрев на вошедших, сержант Алферов вздрогнул и отвел глаза.

— С вами все в порядке? — спросил парня Меркулов.

Алферов кивнул:

— Да.

— Выпейте воды.

— Спасибо, я… Я в порядке.

— Хорошо. Внимательно посмотрите на этих людей и постарайтесь вспомнить, кого из них вы могли бы видеть первого августа.

Алферов внимательно рассмотрел каждого из пятерых, затем отвел взгляд и снова опустил голову.

— Вы кого-нибудь узнали? — спросил у него Меркулов.

Алферов покачал головой:

— Нет, никого. По лицу Меркулова пробежала тень.

— Подумайте еще раз, — с нажимом сказал он. Алферов посмотрел на него и виновато улыбнулся.

— Нет. Не могу вспомнить. Я плохо его разглядел. Меркулов недовольно крякнул, повернулся к опознаваемым и сказал:

— Спасибо. Можете выйти. Пятеро в оранжевых костюмах вышли из кабинета. У Алферова был подавленный вид.

— Готовы попробовать еще раз? — поинтересовался Константин Дмитриевич.

— Да, — прошелестел губами Алферов.

— Пожалуйста, следующие! — громко приказал Меркулов.

В кабинет вошла следующая пятерка людей в оранжевых костюмах. Одним из них был Вертайло. Меркулов обратился к Алферову:

— Посмотрите, пожалуйста, внимательно. Вы видели кого-нибудь из них первого августа?

Алферов поднял голову и робко взглянул на вошедших. Внезапно веки его дрогнули, и он слегка привстал со стула. Алферов вытянул руку и показал на Вертайло.

— Он… Да, это был он. Меркулов прищурился.

— Вы уверены?

Алферов кивнул:

— Да.

— Спасибо, Павел. — Меркулов удовлетворенно откинулся на спинку стула. — Все свободны, кроме Вертайло.

Мужчины вышли из кабинета. Офицер военной прокуратуры увел сержанта Алферова. Конвойные снова надели на Вертайло наручники.

— Ну? — сказал ему Меркулов, разглядывая его в холодный прищур. — Ты будешь рассказывать?

Вертайло коротко, по-волчьи, зыркнул на него глазами.

— Второе покушение вы мне не пришьете, — злобно проговорил он. — Я ничего не знаю про эту больницу. Он… — Вертайло показал пальцем на Плетнева. — Он видел меня в то утро в деревне.

Меркулов пожал плечами:

— Это не мешало тебе нанять убийцу. Кто это был?

Глаза Вертайло сверкнули. Он весь подался вперед, словно хотел вгрызться зубами Меркулову в горло.

— Никого не было! — взвизгнул Вертайло. — Я никого не нанимал! — Он перевел дух и хрипло добавил: — Не мое это дело. Не мое, ясно?

— Такие дела, — закончил рассказ Плетнев, едва поспевая за Турецким, хотя тот и шел по коридору больницы, опираясь на трость. — Надеюсь, с Ириной Генриховной и Васькой все будет в порядке. По крайней мере, в Малаховке они под надежной охраной. Это мой друг, и я отвечаю за него, как за самого себя.

— Хорошо, — сказал Александр Борисович. — Пришло время разобраться с этими «черными шакалами».

Плетнев на это ничего не сказал, но лицо его исказила такая гримаса злости, что даже Турецкому, глянувшему на коллегу мельком, стало слегка не по себе.

— А насчет Вертайло не переживай, — сказал Турецкий. — Подумай сам: с какой стати ему признаваться? От первого покушения Вертайло не отмажется — все на него показывает.

— А если свалит на аффект?

Турецкий качнул головой:

— Не думаю, что прокатит. Хотя попытаться, конечно, может. Мол, отомстить хотел за то, что он из-за генерала в тюрьму пошел.

— А что, это довод, — заметил Плетнев.

— Или вообще под психа закосить, — продолжил Александр Борисович и внезапно осекся. — Извини, старик.

— Ничего.

На скулах Плетнева заиграли желваки, вокруг рта прорезались две горькие складки. Слишком свежим было воспоминание о гибели жены и о последующей расправе, которую устроил мерзавцам за ее смерть Плетнев.

— И получит он, максимум, пять лет, — продолжил Александр Борисович. — А второе покушение — это уже рецидив. Не меньше пятнадцати… И никаким состоянием аффекта не прикроешься.

Он снова покосился на Плетнева, но ничего не сказал.

— Так-то оно так, — задумчиво проговорил Плетнев. — Только я вот чего не пойму. Вертайло тщательно подготовился к покушению, стрелял из своего бесшумного углепластикового оружия — несмотря на то что это было на улице. А второе покушение доверил какому-то дилетанту. Который мало того что не выполнил задание, так еще и стрелял из громогласного «Стечкина» без глушителя.

Некоторое время Турецкий молчал. Затем неожиданно остановился, да так, что Плетнев чуть на него не налетел.

— Что? — спросил Плетнев слегка обескураженно. Турецкий посмотрел на него и поднял палец.

— Он торопился со вторым покушением, хотел успеть прикончить генерала Свентицкого, пока тот лежит без сознания.

— Может быть, и так, — без особой уверенности в голосе проговорил Плетнев.

— Тебе это кажется неубедительным?

— Я не знаю, — честно признался Плетнев. — А что с сержантом теперь будет?