Не удержавшись, я все же невесомо провел костяшкой по белой, слегка подсвеченной рассеянным светом линии плеча. Влюбился, как мальчишка. В нее настоящую или в созданный образ — так ли это важно? Даже если все правда, держать ее при себе на цепи в браслетах было бы жестоко и эгоистично. Ладно. Подъем, Мэтт Тернер, хватит уже тут нюни распускать, как девица прошлого века.

Время.

*** Звонок в дверь раздался, когда мы завтракали. Лиза, взъерошенная и сонная на вид, которая только-только надкусила свой бутерброд, вскинулась, но я ее остановил и пошел открывать сам.

— Мэтт, дружище! — на пороге стоял Том.

Я на всякий случай глянул на часы.

— Тебя что ни свет ни заря подняло? — изумился я, пропуская друга в дом. Ему от порога до порога только полтора часа пути.

— А, я не ложился, — махнул тот рукой в ответ, без приглашения направляясь на кухню вперед меня. — Кофе есть? Мисс Миллс, доброе утро! Нет-нет, вы не вставайте, я сам! Кстати, это вам.

Чуть промедлив с запиранием двери, я вошел на кухню как раз в тот момент, когда Том сгрузил на стол перед Лизой достаточно объемную коробку, которую держал подмышкой. На двойной вопросительный взгляд, он пожал плечами и бросил, потянувшись за туркой:

— Ты просил выяснить, не уцелело ли что-то из личных вещей Миллсов. Вот — все, что удалось найти. Не так уж много, конечно, но…

— Спасибо, — поблагодарил я друга.

— Спасибо, — эхом отозвалась Лиза, глядя на меня.

Она обхватила коробку ладонями, притянула ближе, но не торопилась открывать. Впрочем, на ее месте я бы тоже, наверное, предпочел бы это сделать без свидетелей. Я отвел взгляд от голубых глаз, и выдернул свою кружку из-под носа у Тома, который вознамерился ее экспроприировать.

— И ты притащился сюда в шесть с лишним только для того, чтобы отдать мисс Миллс личные вещи?

— Может, я просто проезжал мимо, — ухмыльнулся Том.

— Прямо эпидемия какая-то, мимопроезжательная, — пробормотал я, усаживаясь рядом с темной и вместе с ней наблюдая с легким изумлением, как ворвавшийся гость энергично хозяйничает на незнакомой ему кухне, полагаясь на логику, интуицию и божественное провидение.

— Его на темную магию проверяли? — полушепотом произнесла Лиза, чуть наклонившись ко мне. — Не может человек в шесть утра выглядеть таким бодрым.

— Может! — весело возразил друг. — Если вторые сутки живет на кофеине и желании кого-нибудь пристрелить. Последнее, ответственно заявляю, — особенно бодрит!

Он, наконец, прекратил суетиться, сел напротив нас, вцепившись в чашку с кофе, как в свое единственное спасение, и как-то сразу стало заметно, что веселость и бодрость не более чем маска, даже скорее костюм, такой, скелетообразный. Который поддерживает тело и не позволяет ему расползтись бесформенной печальной массой. Под глазами у Тома залегли тени, возле губ прорезались жесткие складки, а взгляд был тяжелым и мрачным.

— Дело в общем такое… — он покрутил чашку, сделал глоток. — Вы может в газетах видели, что несколько условно осужденных темных получили прощение и освобождение?

Я кивнул, Лиза неопределенно дернула плечом, но я знал, что она тоже видела. Новости эти меня, честно говоря, порадовали. Я был действительно рад, что программа Тома работает, потому что статьи об освобождениях были написаны позитивно, да и вообще создавалось ощущение, что к этим событиям люди отнеслись с куда меньшей враждебностью, чем можно было бы подумать.

— Так вот. То, что я вам сейчас скажу, нам удалось утаить просто титаническими усилиями, потому что что делать с этой информацией я пока не знаю. Вышестоящие власти оставили решение этой головной боли на мою ответственность, раз уж я всю эту кашу заварил… — Том потер лоб рукой. — Их убили, Мэтт. Всех. По очереди, в порядке освобождения.

Лиза не дрогнула, я мрачно вздохнул, припомнив злую толпу, стучавшуюся в мои двери и требовавшую выдать им темную. Печально, конечно. И хорошо, что Лиза планирует уехать из страны.

— Нет, дружище, — Том, наверное, читал мои мысли, потому что он покачал головой. — Их не наши убили. Темные. Очень показательно с использованием самых запрещенных техник. Тех, которые еще до Сопротивления были запрещены.

— Зачем? — изумился я.

— Потому что предатели, — мрачно отозвался друг — Прогнулись, продались светлым. Предателям — смерть.

Здрасте приехали…

— Ну и самое прекрасное в том, что они были убиты еще до выхода статьи. А значит, сопротивление узнало об этом не из газет. Выходит, что они следили за собратьями, так что я, собственно, и приехал, чтобы вас предупредить — будьте осторожны, что ли… и, если заметите что-то подозрительное.

Я молчал. Лиза молчала. Том заглатывал кофе.

— Ну и кофе у тебя хороший, — выдал он, опрокинув в себя остатки. — Не то, что эта растворимая дрянь в офисе. Вырваться хотелось. Ты понимаешь, как обидно, Мэтт? У нас только что-то стало получаться… за что их убивать? Вот за что? Эти люди и так через столько прошли… ну чего они никак не угомонятся?

Я пожал плечами и, откинувшись на спинку стула, сообщил: — Мы собирались сейчас ехать к тебе, оформлять бумаги на освобождение. Том сморгнул, а потом лицо его посветлело:

— Что, правда? Серьезно, Мэтт? Это же прекрасно! Мисс Миллс, я вас поздравляю! — и тут же он сник, запуская пальцы в волосы и ероша прическу так, что вид у него разом сделался слегка полоумный. — Мда. Совсем уже крыша едет со всей этой работой. Ребят, вы же понимаете, что в такой ситуации лучше подождать?

Я понимал. А еще я понимал, что это «подождать» сейчас звучит как обещание пытки. Лиза — в шаге от вожделенной свободы. Я…

Я испытывал какие-то смешанные чувства.

— Извините, мисс Миллс, — Том на меня сейчас особо не смотрел. — Мне правда жаль, что так вышло…

— Я готова рискнуть, — произнесла темная, и голос ее звучал как-то холодно и отстраненно. — Я все равно планировала уехать сразу после освобождения.

— Мисс Миллс, мы прилагаем сейчас все усилия для поимки этих негодяев, но поймите… — он осекся, глядя на собранное и сосредоточенное, а главное — категорически непреклонное выражение лица моей подопечной. А потом задумчиво подпер подбородок кулаком. — Послушайте, а что, если… Мисс Миллс, у меня к вам очень серьезное предложение. Раз вы готовы рискнуть.

Мне все резко перестало нравиться окончательно, но это был не мой разговор. — Какое? — Лиза почему-то бросила на меня быстрый взгляд. — Что, если вашим освобождением мы попробуем убить сразу нескольких зайцев?

Мне захотелось встать и выставить лучшего друга за дверь с его гениальными идеями, которые вмешиваются в мою жизнь и переворачивают ее с ног на голову. Сначала он мне подкинул эту темную, а теперь что собирается?..

— Мы можем сделать из вашего освобождения демонстрацию, призыв, пример, — продолжал Том, с каждым словом загораясь все больше. — Я приглашу телевидение, подключу в нужном ключе газеты. В конце концов, вы — сестра Дэвида Миллса, а это для людей может значить очень много. То, что вы получаете свободу, говорит о том, что вы — абсолютно чисты перед законом, несмотря на то, кем были ваши родичи и каких взглядов они придерживались. Это сильный эмоциональный посыл. Я уверен, что он способен окончательно качнуть чашу весов в нашу сторону. Продемонстрировать людям, что те, кого они считают темными, не зло во плоти…