Беспрерывная пальба по крепости продолжалась девять дней; дома, казармы, магазины и самые крепостные стены были во многих местах разбиты ядрами и бомбами. Французский гарнизон, состоявший из 546 человек, лишился убитыми 34 и ранеными 43, так что всего из крепости вышло 512 человек, в том числе 46 офицеров. Мортир и пушек, медных и чугунных, найдено 59; пороху до 160 пудов, 817 ружей, 525 готовых бомб, 10 110 ядер, 40 000 боевых патронов; провианта, по числу гарнизона, на 27 дней; кроме того, множество патронов и взломанного оружия разбросано было по крепости и во рвах.

Из русского десанта убито два и ранено шесть человек; из турецкого убито четверо. Главнокомандующий в донесении своем с особенной похвалою отзывается о действиях и распоряжениях капитана Сенявина, который за взятие острова Св. Мавры награжден был орденом Св. Анны 2-й степени; несколько штаб– и обер-офицеров получили тот же орден 3-й степени, и в высочайшем рескрипте Ушакову сказано: «За взятие от французов островов Кефалонии и Св. Мавры и за все ваши распоряжения к действованию против оных изъявляем вам наше благоволение». Турецкий адмирал Кадыр-бей награжден от государя табакеркой, осыпанной бриллиантами.

Итак, в течение шести недель (с 25 сентября по 2 ноября) бурного и ненастного времени, освобождены были четыре острова: Цериго, Занте, Кефалония и Св. Мавры; на них взято всего военнопленными 1300 французов, включая офицеров, число коих простиралось до 70; убитых у неприятеля было 44 и 100 человек раненых; взято медных и чугунных орудий разного калибра – 202. Русских всего убито двое и ранено шесть нижних чинов.

Все пленные отправлены были на русских и турецких кораблях и фрегатах в Морею и остров Патрас, для препровождения их оттуда в Константинополь, только гарнизон острова Цериго, выговоривший себе отправление во французские владения, отпущен на наемных судах в Анкону. Крепостные ключи, флаги и знамена препровождены были государю, и в тех случаях, где взято более одного флага или знамени, они препровождались также к султану; на всех крепостях, в знак тесного союза и общего покровительства обеих держав, подняты русский и турецкий флаги.

На островах немедленно учреждены временные свободные правления из старейших жителей, впредь до воспоследования высочайшей воли[75], и на всех их, для порядка и охранения крепостей, оставлены отряды из двенадцати русских солдат при офицере и двенадцати турок, с тем чтобы в случае надобности стража была увеличена охотниками из жителей, которые поклялись скорее умереть, чем сдаться французам, если бы они снова появились.

На Занте, как на большем и многолюднейшем из покоренных островов, назначен начальником отряда и крепости мичман Васильев, по знанию им греческого языка[76]. У всех островов, кроме Цериго, мелкие суда заняли брандвахтенные посты. Все медные орудия, найденные в крепостях, и большая часть пороха, годных зарядов, бомб, ружей, амуниции и провизии взяты были на флот; поэтому главнокомандующий, поспешая отплытием своим к Корфу, оставил у острова Св. Мавры, для принятия медных пушек и пр., корабли «Св. Петр» и фрегат «Навархия», предписав им исполнить это поручение со всевозможной поспешностью и присоединиться к флоту; такое же повеление о скорейшем присоединении получили два фрегата, отправленные с пленными на Патрас; сам же он 7 ноября снялся с якоря и пошел к Корфу.

Такое скорое завладение с малым десантным войском и почти без всякой потери с нашей стороны адмирал приписывает приверженности жителей к русскому государю и полагает, что сами турки ни с какими силами не могли бы освободить островов этих, потому что тогда жители предпочли бы соединиться с французами для отражения варваров. Несколько греков поступили даже на русские суда, охотно воспользовавшись высочайшим на то дозволением.

Но приверженность и почести, оказанные русским, возбуждали явное негодование на турецкой эскадре и заставляли главнокомандующего употреблять все средства к сохранению доброго согласия со своими союзниками. Поэтому он старался ничего не предпринимать без совещания с турецким адмиралом, весьма дружески и осторожно обращался с ним, и убеждал жителей оказывать ему равное внимание и выражение благодарности.

Будучи у острова Св. Мавры, Ушаков письмом уведомил лорда Нельсона об успехах соединенного флота; и так как в это время жители Парги просили его защиты против злобы и насилий Али-паши, то послал к нему офицера, объяснить свои намерения и склонить пашу к прекращению преследований несчастных жертв его мщения.

Покорение острова Корфу, самого главного и сильного пункта, отложено было до завладения прочими Ионическими островами, дабы ничто не могло отвлекать усилий союзного флота от этой цели.

Корфу, в древности Керкира, долгое время находился под управлением своих князей и был попеременно в зависимости от Эпира, Рима, Византии, Неаполя и Венеции. По влиянию своему на Адриатическое море, он служил ключом Италии и Греции, и потому народы Юго-Западной Европы всегда считали его важным приобретением. Поступивши во власть Венецианской республики в конце XII столетия, когда предприимчивый Дандоло покорил отечеству своему Морею, Кандию и весь Архипелаг, Корфу стал впоследствии сторожевым местом и единственным оплотом против завоеваний Сулеймана II и его последователей.

Двойные батареи, построенные венецианцами с удивительными усилиями и терпением, доставили острову этому неодолимое положение, и венецианские флоты всегда находили у него безопасное себе убежище при отражении турок, делавших неоднократные усилия к завладению им.

Самое решительное из них было в 1716 году; но войска венецианские, предводимые графом Шуленбургом, отразили варваров, и народное предание относит это счастливое избавление покровительству угодника св. Спиридона, мощи коего и поныне находятся на острове. Наконец, с падением Венецианской республики, уничтоженной Наполеоном в 1797 году, Корфу, вместе с прочими островами своего союза, присоединен был к Франции.

Остров Корфу имеет в окружности около 120 итальянских миль, и в исходе восемнадцатого столетия жителей на нем было до 58 тысяч. Главное его неудобство состояло в том, что продовольствие и вода большей частью получались с албанского берега; но нередко цистерны, наполняемые дождевою и привозною водою для запаса, не могли снабжать ею жителей в достаточном количестве. Огромная крепость, кругом обнесенная толстыми гранитными стенами, считалась одной из замечательнейших в Европе; венецианское искусство доставило ей возможные средства сделаться неприступной для открытой силы; она могла вместить в себе от 10 до 15 тысяч гарнизона, и с такими оборонительными способами не иначе могла быть взята, как только голодом и жаждою.