– Теплая для декабря. Хорошая для выпаса. Коровы доятся лучше, когда они на зеленой траве, не на фураже. А тот парень, он вроде как ответил, что ему тоже легче, когда на машине повсюду доехать можно.

– А вот да! – к их компании присоединился Нэд Карни, явно не без подсказки Тэда Рупера. Он беззаботно встретил взгляд Алека. – Тот парень еще рассказал нам, как застрял раз в снегу… в Камберленде, что ли. Три лошади, говорит, его тачку оттуда тянули, – хохотнул он.

– У них там в холмах всегда больше снега, чем у нас внизу, – подал голос Альберт Бартоломью, молодой клерк, работавший в Уитбери, сын местного пахаря, сумевший продвинуться выше отца. Он смотрел на Алека глуповато-восторженным взглядом.

– Как по-вашему, он знаком с этими местами? – спросил Алек.

Все трое с сомнением переглянулись.

– Он же лондонец, – хмыкнул Карни, словно это все объясняло.

– Чешир входил в его территорию, – сказал Бартоломью. – И ему нравилось разъезжать по сельской местности, когда было время. Он говорил, сельские гостиницы порой удобнее дорогих отелей. Но я совершенно уверен, что в Окклсуиче он раньше не бывал.

Остальные двое согласно закивали.

– Он все расспрашивал о сельских ярмарках и все такое, – сказал Джиггз.

– Он говорил, что любит простые сельские забавы, – неодобрительно добавил Бартоломью.

– Лондонец, что с него взять, – нахмурившись, повторил Карни.

– И что вы ему посоветовали?

– Церковный базар.

– Гулянья на Троицу.

– Дни для посетителей в Холле в банковские каникулы.

– Праздник урожая.

– Говорил ли кто-то что-нибудь про дни, еще до войны, когда всех пускали в зимний сад? – поинтересовался Бартоломью. – Вы ведь это хотели выяснить, не так ли, инспектор? Знал ли он про зимний сад?

Разумеется, Алек хотел это выяснить. Ни эти трое, ни двое других, названных Рупером, не припомнили, говорилось ли тогда про зимний сад, однако Джордж Браун все-таки мог бы знать его примерное местонахождение и то, что он огорожен стенами.

Возможно, Браун и впрямь собирался забрать Грейс в Лондон. Она поспешила в Холл потихоньку забрать свои вещи. Допустим, он остановил машину у калитки и пошел по тропе через парк ей навстречу…

Хотя нет, вероятнее, он ждал ее. Она задерживалась – уж не из-за последней ли попытки склонить Себастьяна к женитьбе? Устав ждать, Браун прошел через калитку, и они встретились у зимнего сада. Они поссорились.

Из-за чего они могли ссориться? Может, Грейс передумала и вернулась только затем, чтобы сказать ему об этом. Исходя из того, что успел узнать о ней Алек, она скорее поступила бы именно так, а не оставила дружка в неведении. А вот о характере Брауна он не знал ничего, потому не мог судить, способны ли обманутые надежды привести того в ярость, сопровождающуюся вспышкой насилия.

Если верить Рите, тот изрядно выпил, что тоже могло способствовать убийству. По крайней мере в том, что касалось орудия: если он нетвердо держался на ногах, то мог поискать палку, чтобы опираться при ходьбе. После той истории со снежным заносом он мог даже держать у себя в машине тяжелую трость и лопату.

Браун собирает свои вещи, подъезжает к калитке и, устав ждать в машине, идет навстречу Грейс. Возможно даже, она сама заводит его в зимний сад, чтобы их никто не видел. Она говорит ему, что не поедет с ним. Когда Грейс поворачивается, чтобы поспешить обратно в Холл, пока не заперли двери, – приняв решение остаться, она не может позволить, чтобы ее оставили на улице, – он бьет ее сзади.

По времени это не очень хорошо вписывается в события того вечера, но все же вероятно. Браун ушел из гостиницы вскоре после половины одиннадцатого, Моуди запер двери в полдвенадцатого. Целый час – а уж стоило ей погибнуть, он и вовсе мог не спешить.

Мотив не слишком убедителен, решил Алек. Возможно, он лучше поймет, что произошло, после разговора с Брауном. А сейчас его ждал Гудмэн.

Пока он обдумывал вероятные действия Брауна, его собеседники спорили, кто и что точно сказал. Алек задал им еще несколько вопросов, на которые те с готовностью ответили, однако ничего нового эти ответы не содержали. Все, кто находился в тот декабрьский вечер в «Чеширском сыре», обсуждали это с самого дня нахождения тела. Никто не видел и не слышал ничего заслуживающего внимания, иначе они поделились бы сведениями если не с полицией, то уж друг с другом наверняка.

Алек совсем было собрался поставить своим информаторам по последней, когда Карни вдруг спохватился:

– Тот парень, он ведь так и не сказал нам, чем торгует. А вы, инспектор, вы ведь это знаете, а?

Мгновение Алек колебался. Впрочем, Браун вряд ли держал свою работу в секрете, да и шансы на то, что он когда-нибудь вернется в Окклсуич, приближались к нулю.

– Браун торгует дамскими корсетами, – сообщил он.

Это было встречено такими ухмылками, хохотом и хлопаньем себя по ляжкам, что он пожалел о том, что не сказал им этого раньше. Возможно, ему даже удалось бы обойтись без умения Дэйзи сломать лед недоверия. Пока что, как бы он ни пытался держать ее подальше от расследования, она все равно действовала через его голову.

Он огляделся по сторонам, ища Дэйзи глазами. Стоило ему увидеть ее – она сидела теперь с Гудмэном и Петри, – как послышался голос хозяина:

– Время, джентльмены. Прошу вас.

Черт, допрашивать Гудмэна было уже поздно. Вид тот и впрямь имел утомленный. Что ж, если повезет, предложение подвезти его до дома, возможно, настроит его завтра на сотрудничество со следствием…

Вернувшись после поездки в Холл, Алек, к своему удивлению, увидел в гостиной Петри с Пайпером. Они снова беседовали о спорте за очередной, доступной только постояльцам вечерней кружкой. Петри оказался на поверку простой, открытой душой, только чуть прикрытой снобистскими манерами, и его доброжелательность распространялась на всех, с кем он встречался, – даже на Стэна Мосса.

Пайпер видел кузнеца – тот заходил в общий бар в начале вечера, – собственно, ничего другого, представлявшего интерес, у него не нашлось доложить. Мосс вошел с хмурым видом. Пайпер сделал попытку подойти к кузнецу, но кто-то опередил его, представив как сыщика, расследующего смерть Грейс. Мосс нахмурился еще сильнее, плюнул на засыпанный опилками пол и вышел.

– Я еще сказал тому парню, с кем говорил, что это странно, ведь мы пытаемся отыскать гада, убившего его дочь. А он ответил, что Мосс терпеть не может полицию с тех пор, как ее светлость их на него натравливала. Ну и еще Мосс вдолбил себе в голову, что это Морган сделал, вот и боится, что того выпустят. Он, похоже, тамошних вообще не любит, потому как его жена с валлийцем и сбежала, – заключил Пайпер.

– Так, значит, художник тоже из валлийцев, да? Ну, нравится ему это или нет, а мне рано или поздно придется побеседовать с Моссом – вот хоть завтра, после похорон. Хотя прежде нам, пожалуй, придется снова съездить в Холл.