– Насколько я могу представить, убийства всегда гадкие. И вы абсолютно правильно поступаете, сообщая полиции все, что могло бы помочь им отыскать убийцу. А что до отсутствия Бобби, так это все равно вряд ли сохранилось бы в тайне достаточно долго. Нет, вы не должны чувствовать себя предательницей.

– Спасибо, Бен, – сказала Дэйзи, хотя бы отчасти успокоившись. – По крайней мере я знаю, что мистер Флетчер не склонен к поспешным заключениям, как это делал ужасный инспектор Ума-то-нет.

– Вы ведь довольно хорошо знакомы со старшим инспектором, правда?

– Ну, можно сказать и так.

– Он не совсем типичный полицейский. Да и на тех из руководства Скотленд-Ярда, с кем я когда-то общался, он мало похож. Мне он показался хорошо образованным – не обычным узколобым служителем закона.

– Он джентльмен, – решительно встала на защиту Алека Дэйзи. – Может, он не учился в Оксфорде или Итоне, но у него ученая степень историка, защищенная в Манчестерском университете. Не побоюсь сказать, что об Англии восемнадцатого века он знает не меньше, чем вы об Античной Греции.

– Думаю, вы правы, – в его словах Дэйзи послышалась улыбка. – А еще в придачу все о раскрытии преступлений. Для старшего инспектора он довольно молод, не так ли?

– Не могу сказать, чтобы среди моих знакомых было много полицейских, но он заметно моложе Ума-то-нет, а тот всего лишь инспектор.

– На вашем месте я бы поостерегся злоупотреблять этим прозвищем инспектора Даннета, – со смехом заметил Бен, открывая калитку в ограде парка. – Чего доброго, ненароком назовете его Ума-то-нет в лицо.

– Надеюсь, мы с ним больше никогда не увидимся, – возразила Дэйзи, проскальзывая в калитку. – Но если уж я обращусь к нему как к Ума-то-нет, то никак не по случайности!

Проходя мимо кузницы, она покосилась на дом. В окне первого этажа мерцал огонек. Значит, Стэн Мосс, скорее всего, дома, а не в пабе, и это ее порадовало. Ей полагалось бы жалеть потерявшего дочь отца, однако, увидев раз, как он угрожал Оуэну Моргану, она находила его скорее пугающим, чем заслуживающим жалости.

Когда они подходили к «Чеширском сыру», дверь заведения отворилась, пропуская кого-то в бар, и до них донесся гул оживленных голосов. Бен провел ее через общий зал в гостиную с баром для постояльцев.

Алек стоял спиной к барной стойке. Он сразу увидел Дэйзи и улыбнулся, но улыбка тут же сменилась озабоченно-хмурым выражением. Он оторвался от стойки и пошел им навстречу.

– Что случилось? – спросил он у нее, коротко кивнув Бену.

– Мне нужно с вами поговорить. – Дэйзи огляделась по сторонам. В гостиной было полно людей.

– Только не здесь. Пойдемте в столовую: там сейчас, думаю, пусто. Мне хотелось бы потом побеседовать с вами, мистер Гудмэн.

– К вашим услугам, инспектор. – Вид у Бена был утомленный. Уж не вызвано ли его желание сходить в деревню попыткой хоть на время сбежать из Холла с его гнетущей атмосферой, подумала Дэйзи.

К ним подошел Филипп.

– Хо-хо, Дэйзи, Гудмэн. Какие люди!

– Привет. Пойду поговорю с мистером Флетчером.

– Я с тобой, – поспешно заявил Филипп.

– Не стоит, Фил. Мне не нужно ни наставника, ни защитника. И вообще, это всего на пару минут.

Выходя с Алеком, она услышала, как Филипп спрашивает у Бена, как дела.

Алек затворил дверь.

– Что там? – спросил он, снимая со стола перевернутый вверх ножками во время уборки стул.

– Бобби. – Дэйзи села и выложила все, что подслушала под дверью желтой гостиной. – Я ощущаю себя последней негодяйкой: подслушиваю, ябедничаю… Но мне казалось, – завершила она свой рассказ, – вам нужно это знать.

– Вы совершенно правы, это в высшей степени подозрительно. Я сообщу в контору, пусть присматривают за ней, но не пытаются помешать, если только она не попробует выехать из страны. Будьте добры, опишите ее. – Алек вытащил блокнот из кармана.

– У меня есть кое-что получше. Я стащила эту карточку. – Дэйзи выложила на стол фотографию Бобби в центре отряда скаутов, позаимствованную из комнаты подруги, когда та поднималась наверх за пальто. – Свежее я не нашла. Она выше меня ростом, глаза голубые… Алек, если вы не просите их задержать ее, значит, не считаете Бобби убийцей, верно?

– Необязательно. В конце концов, хотя мисс Парслоу и уехала, я ведь не требовал у нее официально извещать меня о своем отъезде. Насколько я понимаю, вы сами не верите в то, что она и есть наша злодейка?

– Нет, не верю. Не могу.

Алек смерил ее суровым взглядом.

– А раз так, – строго произнес он, – если убийца до сих пор на свободе и где-то рядом, какого черта вы разгуливаете поздно вечером вдвоем с Гудмэном?

– С Беном? – Дэйзи удивленно на него уставилась. – Вот уж с Беном-то мне ничего не угрожает!

– Мы не можем быть в этом уверены. Пайпер откопал вероятный мотив.

– Только не Бен! – На глаза у нее навернулись слезы. – Нет!

Алек крепко сжал ее руку.

– Возвращайтесь в Лондон, Дэйзи, слышите?

– Нет, – упрямо буркнула она. – Я досмотрю все до конца.

Флетчер вздохнул, достал носовой платок и протянул ей.

– Тогда, ради бога, соблюдайте хотя бы элементарную осторожность, не будьте дурочкой!

Со странной смесью раздражения и сочувствия Алек наблюдал, как Дэйзи промокнула глаза и обратила на него возмущенный взгляд.

– И вовсе я не дурочка. Всем в Холле известно, что я пошла с Беном, и он не настолько глуп, чтобы что-либо предпринимать. И потом, я уверена, что по меньшей мере не уступаю ему силой. Если уж на то пошло, я сомневаюсь, что он мог перетащить Грейс в сад, не говоря уж о том, чтобы вырыть яму и закопать ее.

– Все зависит от того, как далеко тащить. Если с соседней дорожки – это вполне возможно. И разрыть хорошо ухоженную клумбу не составило бы особого труда – по сравнению с нетронутой землей. И потом, у него мог быть помощник.

– Не забывайте, он секретарь, не член семьи. И что за мотив у него мог иметься?

– За неделю до смерти Грейс у них вышел серьезный разговор. Она посмеялась над ним и убежала. Человек, чьи притязания не просто отвергнуты, но и высмеяны… по меньшей мере заслуживает, чтобы его занесли в список подозреваемых.

Дэйзи прикусила губу.

– Бен не такой.

Алек испытал мгновенный укол ревности.

– Вы ведь его почти не знаете, – буркнул он.

– Но знаю, что он душевный и добрый.

И снова в ее голосе промелькнула та боль из прошлого, которой она не делилась с ним, а вот Бену Гудмэну, похоже, открылась – Гудмэну, несмотря на свое происхождение принадлежавшему к тому же классу, что и она. Ревность жгла Алека все сильнее, и он изо всех сил стремился подавить ее.