- Да. И я позволил себе смотреть на тебя иначе. В этом мояошибка. Я не должен был... Я испортил тебе жизнь. Не усмехайся. Все так и есть.Выдал бы тебя замуж, нянчил бы твоих детей, у тебя была бы семья и у меня тоже.Только Тагаев совершенно неподходящая для тебя пара. Кто он? Обыкновенныйбандит, хоть тысячу раз назови его бизнесменом. А тебя хлебом не корми, дайповоевать за правое дело, и то, чем занят он, тебе претит. И как ты видишь вашусовместную жизнь при таком раскладе?

Разумеется, Дед был прав, хоть и говорил с большой долейязвительности. Только он забыл упомянуть, что Тагаев делами не праведными занятс его высочайшего соизволения, так что особой разницы я между ними не видела. Вобщем, если следовать его логике, то и наша с ним жизнь обречена на полныйпровал. Непонятно, что его тогда сейчас так возмущает.

- У тебя мания влюбляться в совершенно неподходящих тебемужчин, - выпалил он.

- Ты себя имеешь в виду? - усмехнулась я.

- Нет. Твоего Лукьянова. А потом этого типа. Тебе что,доставляют удовольствие все эти нелепые страдания?

- Не доставляют.

- Тогда какого дьявола... Рожай, расти ребенка и дай мневозможность быть рядом и тебе помочь. Ты же знаешь, мне без тебя жизнь не врадость. Я же ни о чем больше не прошу, просто быть рядом. Встретишь хорошегопарня - замечательно. Выдам тебя замуж.

- А как же твоя репутация?

- Заткнись! - прикрикнул он, и я сочла за благо последоватьсовету.

- Значит, ты твердо решил быть мне отцом, я правильнопоняла? - выждав минуту, полезла я с уточнениями. - Тогда какие проблемы?Взрослые дочери предпочитают жить отдельно. Мы с тобой работаем вместе, будемходить друг к другу в гости.

Он вздохнул, посмотрел исподлобья.

- Я.., я боюсь, - произнес с трудом.

- Чего? - удивилась я.

- Бог знает, что придет в голову этому типу. А ты одна, сосвоей дурацкой собакой.

- Я мать его ребенка, для Тимура это кое-что значит. Онникогда...

- Перестань, - возмутился Дед. - Ты хоть представляешь,каково отдать любимую женщину другому? Ты понятия не имеешь об этом навязчивомкошмаре, о постоянной боли, что рвет на части. Ни черта ты не знаешь, - покачалон головой, а я вдруг испугалась, потому что поняла, сейчас он говорил вовсе нео Тимуре. И впервые подумала, что он пережил, когда за две недели до нашейсвадьбы я сказала, что влюбилась в другого? И он по-отцовски, гладя меня поголове, сказал, что все понимает. Он старше, чем мой отец, а моя любовь к немувсего лишь юношеская влюбленность, которая проходит слишком быстро. А потом мойпарень исчез, и Дед утешал меня и говорил, что надо верить в лучшее, а когдаизувеченный труп парня нашли, вновь утешал, а я, через год узнав, кто стоял заэтим убийством, решила, что он сукин сын, и ни разу не подумала о том, что ончувствовал тогда? Не подумала, но простила. Потому что не простить не могла. Атеперь все повторяется. Прав был друг Лялин, я такую кашу заварила, что годамине расхлебаешь.

Дед, видя мою задумчивость, должно быть, решил, что егослова возымели нужное действие, воодушевился и продолжал уже отеческим тоном:

- Ты сама сказала, он собирается жениться, и ты вроде быничего против не имеешь. Тогда какой смысл в твоем поступке?

- Никакого, - вздохнула я. - Я тебе больше скажу: я вообщесмысла не вижу. По крайней мере, в своей дурацкой жизни.

Я тут же пожалела об этих словах, потому что он вдруг веськак-то съежился, и в его глазах мелькнул страх. Очень странно было видеть Дедатаким, непривычно уж точно.

- Ты с ума сошла, - пробормотал он, а я покачала головой.

- Извини. Я совершенно не это имела в виду, мысли о суицидеменя не посещают.

Но мои слова его не успокоили, более того, напугали ещебольше. Он подошел, положил руку мне на плечо, сжал его и заговорил:

- Детка, у тебя тяжелый период, его надо просто пережить.Поверь мне... И лучше, если мы... Хорошо. Помни об одном: я всегда рядом ивсегда готов помочь.

- Спасибо, - сказала я, похлопав его по руке.

- Вот и отлично. Не возражаешь, если сегодня я все-такиостанусь у тебя?

Ну вот, он опять добился своего, и мне нечего быловозразить. Человек обо мне беспокоится... Не хватает только, чтобы Дед решил,будто меня в самом деле посещают мысли о самоубийстве, и вознамерилсяобретаться рядом, дабы предотвратить роковой шаг.

- Давай спать, - сказала я, поднимаясь, и пошла стелить емупостель.

***

Утром, завтракая, он был молчалив и задумчив, приглядывалсяко мне. Я сияла, как новенькая монетка, давая понять, что вчерашние глупыемысли уже в прошлом и спасать меня не надо.

На работу мы поехали вместе, расстались в холле, и явздохнула с облегчением. Не успела я войти в свой кабинет, как там появилсяЛарионов.

- Каримова в поезде не было, хотя билет он в самом делекупил, - с порога заявил он. - Я навел справки, где он может обретаться.

- И что?

- Везде и нигде. То есть его земляки утверждают, чтоподаться ему некуда. Но это ведь ничего не значит. Я вот что подумал... -сказал Ларионов, устраиваясь на стуле. - Такому поведению должна быть причина.

- Не поверишь, я думаю о том же, - с серьезной минойответила я, Ларионов поморщился.

- Я знаю, что ты меня терпеть не можешь, но если мы работаемвместе.., расскажи мне, в чем там дело... Поиски могли бы быть болееэффективными.

- Ты знаешь то же, что и я. Девчонка не появляется дома, аее парень вместо того, чтобы ехать на родину, болтается где-то здесь. Как тыверно заметил, этому должна быть причина. Первая: большая любовь. Он просто нежелает оставлять любимую.

- А вторая причина?

- Он не желает ее оставлять, но большая любовь здесь ни причем. И тут уместно вспомнить о недавнем убийстве.

- Думаешь, Каримов к нему причастен?

- Или девушка так считает. В любом случае ее надо найти.

- Какого хрена менты не чешутся?

- Не видят повода вмешиваться.

- Так растолкуй им...

- Дельный совет. Что еще?

- Ребенок Зотовой действительно умер на седьмой день.Никаких сомнений.

- Один ребенок умер, а другой через неделю после этогородился, - пробормотала я.

- Если ты имеешь в виду Юлю Бокову, то родилась она за сотнюкилометров от их города. Сколько еще детей родилось в тот день в округе?

- Должно быть, немало.

- Вот именно.