Беспокойство Артема и мне передалось, бандитские разборкименя, по большому счету, не волновали, если бы не одно "но": пословам парня со стоянки, Седой был в компании толстяка, у которого ВитькаСимушин стянул бумажник. Теперь он сидит со сломанной шеей, а я своими глазамивидела половинку банкноты на столе Тимура.

- Ну и чем этот Седой знаменит? - вздохнула я, Валеркавзглянул на нас и, насвистывая веселый мотивчик, удалился в холл. Артемпроводил его долгим взглядом и повернулся ко мне.

- Он из команды Тимура. Поговаривают даже, что они друзья.

- Врут, - усмехнулась я. - У Тимура нет друзей, однисоратники.

Но смешно не было.

- Тебе лучше знать, - буркнул Артем. - Однако, имеяпредставление о характере Тагаева, я бы и соратника трогать не стал. Но кто-торискнул. Николаев-то хоть и дурак набитый, но прав, нам война ни к чему. Аразборок не миновать, когда тут такое дело.

- Та-ак, - протянула я. - И кто, по-твоему, мог на эторешиться?

- Спроси что-нибудь полегче, - вновь проворчал он. - Тут вотеще что... - Он тяжко вздохнул, пряча взгляд.

Причину его беспокойства я так до конца и не поняла.Допустим, бандитские разборки ему не нужны. Когда в городе становится шумно,обыватели волнуются, народные избранники проявляют недовольство, а начальствогневается. Но, сказать по чести, Артем хоть и любил прикидываться сиротой, ноначальства не очень-то боялся и за место свое, в отличие от того же Николаева,не дрожал. Значит, есть еще что-то. Но мне об этом он поведать не спешит.

- Взгляни на него, - вдруг сказал он, кивнув на труп. - Тебене кажется, что это послание?

Поначалу я решила, что Артем шутит. Но на труп посмотрела сбольшим вниманием. Седому сломали шею, а потом зачем-то перетащили в туалет иусадили в очень странной позе с петлей на шее. Зачем этот спектакль, еслиВалера на месте отмел идею о самоубийстве?

Допустим, убийца шею человеку сломал, сам того не желая, и сперепугу инсценировал самоубийство. Такое в голову могло прийти разве чтодилетанту, понятия не имеющему о судебно-медицинской экспертизе и дажедетективы не читающему, потому что если читает, то знать должен: такие штуки непроходят.

Я вновь перевела взгляд на крюк. Чтобы поверить, будто нанем можно удавиться, и вовсе надо быть дураком. Но главное, руки убитого. Этисамые раскрытые ладони, точно он кому-то что-то протягивал. "А ведь Артемправ", - хмуро решила я и в тот же миг ощутила укол в сердце. Какпредчувствие. Был у меня приятель, мастер на такие фокусы. Я с беспокойствомвзглянула на Артема, он тоже хмурился, разглядывая труп, а я погнала прочьпришедшую на ум мысль. Чушь. Артем не знает, что Лукьянов жив. Никто не знает,только я и Тимур.

- Выглядит действительно странно, - кашлянув, сказала я. -Соображения есть?

- В руках у него что-то было. И это "что-то"человек, которому адресовано послание, получил.

- Кто труп обнаружил?

- Неизвестный позвонил в милицию. Ребята приехали, входнаядверь не заперта. В квартире никаких следов борьбы. Сначала решили: удавилсядядя. Но Валерка, лишь только на него взглянул, отмел идею как бредовую.

- Никаких следов борьбы, - кивнула я. - Значит, кто-то изтех, кому Седой доверял.

- Необязательно. Убийца мог проникнуть в квартиру иподжидать его возле двери или в любом другом месте, подошел сзади и... Дляспециалиста это раз плюнуть. Взять хоть спецназовца, к примеру, их этомуобучают.

- Спецназовец - это хорошо, - вздохнула я.

- Ага. Или профессиональный киллер.

- По-твоему, звонил вам он?

- Не складывается, если речь идет о послании. Убили мужикаминимум двенадцать часов назад, а позвонили недавно.

- Значит, кто-то пришел, увидел то, что должен был увидеть,и вызвал милицию.

- Логично, - пожал Вешняков плечами. - Ребята соседейопрашивали, одна бабка заметила машину возле подъезда, примерно часа в четыре.Из подъезда вышел мужчина, бабке показалось, нервничал, сел в машину и уехал.Через два часа раздался звонок в милиции.

Я взглянула на часы. Примерно в то время я была у Тимура.

- Думаешь, это тот мужик позвонил?

- Может, он, может, кто другой. Бабка его здесь раньшеникогда не видела. Да и самого Седого знать не знает. Он не особо общительный.

- Жил один?

- По-разному. В основном с бабами из "Пирамиды",подолгу не держались. Жена, правда, тоже есть и двое детей, но жили уже летпять врозь, хоть и не развелись. Последняя девица съехала месяц назад, а новуюон не завел.

- Вот что, - еще раз взглянув на часы, заметила я. - К детямты все равно опоздал. Заканчивай здесь, а я подожду тебя в баре на углу.

Ждать пришлось недолго. Я немного поболтала с барменом опогоде и выпила чаю, когда в бар вошел Артем.

- Ну что, будем гадать? - хмыкнул он.

- Конечно, если больше делать нечего.

- Мне есть чего. И тебе, кстати, тоже. Ты с Тимуромвиделась? - все-таки спросил он.

- Сегодня.

- И что?

- Артем, у него на столе лежала эта чертова купюра. Надписьпрочитать я не могла, но это та самая или другая половинка.

- Тьфу ты, - досадливо плюнул он. - Так и знал. Вот какувидел этого в сортире, так и кольнуло: добра не жди. Точно в воду смотрел.Давай прикинем, что у нас получается.

- Давай. Ты начнешь?

- Лучше ты. У тебя завлекательней выходит, - усмехнулся он.

- В городе появляется некий тип, назовем его Толстяком. Унего дела с Тимуром, что за дела, неведомо, но ясно, что в Уголовном кодексеесть по этому поводу статья. Доверенное лицо Тимура по кличке Седой встречаетсяс Толстым и еще с одним дядей. Теперь банкнота: ясно, что она вроде пароля.

- Штирлицы хреновы, - не выдержал Артем.

- Солидарна, - кивнула я. - Если нужен пароль, значит,встретиться должны незнакомые люди. Логично?

- Откуда мне знать, я не Штирлиц.

- Не вредничай, наживешь язву.

- Вот только не надо лицемерного беспокойства о моемздоровье, если бы оно тебя волновало, ты бы не совала нос в бандитские дела, аходила бы на курсы молодых мамаш.

- Я записалась, честно, - улыбнулась я, он только рукоймахнул.

- Валяй дальше.