садилась я в шикарный «Порше» далеко от окон миссис Хендрикс.

Лиззи тем временем ждала объяснений.

— Я ездила в «Прат Хаус» и пила там чай с Сэмом, — ответила я, опустив всё самое интересное.

Лиззи посмотрела на меня с неодобрением, явно понимая, почему я согласилась поехать куда-либо с Пратом.

— И всё? — уточнила видящая меня насквозь Лиззи.

— Он меня поцеловал, если ты об этом, — призналась я.

— Анна!

— Это всё. Ни к чему не обязывающий дружеский поцелуй! Я не наделала глупостей, не переживай.

Лиззи вздохнула:

— Будешь смотреть с нами фильм?

— Нет. Я смертельно устала. Выпью чая и лягу спать.

Но скоро, когда я наливала себе чаю, меня настиг Артур.

— Привет, Анна, — чуточку смущенно улыбнулся он.

— Привет, Артур или? Как твое настоящее имя?

— Артур.

— Тогда, привет, Артур, — приветливо улыбнулась я.

Я была рада видеть его.

— Точно не хочешь посмотреть с нами фильм?

— Нет, я предпочту не нарушать вашего уединения, — заговорщицки подмигнула ему я.

Артур хитро ухмыльнулся, но потом снова обратился ко мне.

— Знаешь, я недавно говорил с Джоном, это произошло совершенно случайно.

«Конечно: случайно. А как же иначе?» — ворчливо подумала я.

— И он мне кое-что рассказал…

Вечер стал стремительно ухудшаться. Вот поэтому я предпочитаю не жить с Лиззи: слишком много вокруг неё людей, которые суют нос не в свои дела.

— Точно не знаю, что там произошло между вами с Джоном, — быстро проговорил Артур, чувствуя смену моего настроения, — но Джон говорил, что ему ужасно жаль.

Мне захотелось вылить свой чай Артуру на голову. Я уже проходила всё это с друзьями Антона, когда-то бывшими нашими общими друзьями. Все они звонили мне, говорили, насколько им жаль, и как ужасно то, что произошло. Много-много бессмысленных, пустых слов, которые я точно не собиралась выслушивать по второму кругу.

— И он очень переживает, — добавил Артур.

Я раскрыла было рот, чтобы высказать всё, что думаю по поводу переживаний бедняжки-Джона, но на кухне появилась Лиззи, спасая меня.

— Бедный-бедный Джон, — холодно сказала она, словно читая мои мысли.

Артур немного побледнел и, понимая, что он может сейчас лишиться своего счастья, быстро схватил пачку чипсов и выскочил из зоны кухни, на бегу пожелав мне спокойной ночи.

— Эй, — обратилась ко мне Лиззи, когда мы остались вдвоем, — ты в порядке?

— В полном, — соврала я.

— Знаешь, Артур немного говорил мне о Джоне, и, кажется, лодр Кеннет действительно переживает.

Это было последней каплей.

— К чёрту Джона со всеми его переживаниями! — рявкнула я. — Пусть ваш Джон катится к чёртовой бабушке!!!

Не проверяя, что там чувствует после моей реплики Лиззи, взяв со стола недопитую чашку чая, я направилась прямиком к себе, твердо намереваясь завтра же приступить к поиску своего собственного жилья в Лондоне.

А очень скоро меня ждало одно открытие. Как ни странно, оно не сопровождалось никаким видимым мелодраматизмом, который принято приписывать таким событиям. Меня не тошнило. Я не падала картинно в обморок. Мне не хотелось заедать соленым огурцом шоколадное мороженое. И точно не было желания связать крохотные пинетки.

Просто в какой-то момент я обратила внимание на свой цикл, который раньше воспринимался мною как должное, и потому был успешно позабыт на время неурядиц в моей личной жизни. Теперь же я поняла, что он ужасно задерживается. Я купила тест. Потом записалась к врачу. И там, на приеме, впервые увидела его. Шесть недель. Пятнадцать миллиметров. Еще плохо отличимый от головастика, но уже с уверенным сердцебиением в сто двадцать ударов в минуту.

Наш с Джоном будущий ребенок.

Сначала, во время теста, я немного сомневалась, думая, может, это ошибка? Ведь мы с Джоном всегда были достаточно осторожны. Всегда, кроме первого раза. И это подтвердило УЗИ, указав на срок, а заодно и показав мне мой маленький рождественский подарок.

Решение оставить его, было принято сразу и бесповоротно. И не потому, что для одинокой женщины за тридцать важно любым способом завести ребенка. Нет. Я никогда не гналась за тем, чтобы стать очередной из мамочек. Конечно, одно время мы с Антоном хотели, чтобы у нас был ребенок. Так муж считал правильнее. Но у нас ничего не получалось. Настолько, что мы устали от всех бесплодных попыток и бросили их.

А вот у Джона всё получилось очень хорошо. Видимо сыграла свою роль дворянская кровь.

Но я хотела оставить ребенка не поэтому.

Просто, несмотря на всю мою злость и раздражение, несмотря на массу неприятного, что мне наговорили о Джоне за последние дни, я поняла, что хочу этого ребенка. Именно от Джона.

И мне бы бежать в Кеннет Кастл, размахивая тестом на беременность, как флагом победы… Но тут я не стала спешить.

Насколько мне было ясно, Джон сейчас со своей ненаглядной Гортензией. Вот пусть и заводят себе рыбок, хомячков или еще несколько портретов в семейную галерею. А мы с малышом как-нибудь обойдемся.

Мои чувства были такими странными, такими противоречивыми. Но всё же, я была счастлива. И это было хорошо, ребенок должен приходить в мир желанным. Пусть даже только одним из его родителей.

Когда я вернулась домой после визита к врачу, меня ждал сюрприз. Огромный букет алых роз и небольшая темно-синяя коробочка, перевязанная атласной лентой.

Надпись на визитке, положенной в цветы, гласила:

«И всё же я прошу прощения. С. П.»

Подарок я открывать не хотела. И даже отругала Лиззи за то, что та взяла его и цветы у курьера. Сама бы я этого точно не сделала. Поэтому я твердо решила выбросить коробочку с подарком в мусорное ведро. Лиззи была абсолютно против такого разбрасывания подарками. Оказывается, она уже трясла коробку и никак не могла понять, что же кроется внутри? Любопытство взяло над нами верх. Мы с Лиззи сняли крышку с коробочки, и на волю вырвалась огромная темно-синяя бабочка, с узором золотой маски. «Гвендолен».

— Итак, ты уверена, что он только поцеловал тебя? — скептически заметила Лиззи.

Я, не ожидавшая ни одного из двух подарков, преподнесенных мне этим днем, лишь рассмеялась.

Глава 23

— Анна, а что мы ищем? — спросил меня Барнаби Льюис.

Вот уже не первый час мы с ним сидели в архиве работ Ротшильда и искали.

Что?

Я и сама точно не знала. Наброски. Эскизы. Художник не писал портреты сразуна холсте. А мне ужасно хотелось доказать свою теорию относительно леди Джулии. Пусть даже только самой себе. Но всё, что я находила, это эскизы, никак не связанные с портретом из Кеннет Кастл. И изредка, из интересного, подтверждения тому, что Ротшильд не слишком жаловал свет и обладал специфическим чувством юмора. Периодически то тут,