не было. Да и зачем тогда возвращать письмо, если только не от сильной обиды⁈ Я лично думал, что художник вложил в письмо еще и карикатуру, он был мастак на такие вещи, — улыбнулся Барнаби. — Но ты же можешь решить сама, что всё это значит? В рамках твоего контракта, конечно же.

Я поблагодарила Барнаби улыбкой. Всё же он оказался настоящим другом. И часть истории, предоставленная им, являлась самыми настоящими ключами к трагедии, произошедшей так давно, но оставившей на истории семьи Кеннет много более глубокий отпечаток, чем того следовало предполагать.

Теперь, благодаря последнему пазлу, я могла составить всю историю портрета «Леди Джулии Кеннет»!

Итак, знаменитый мастер, по прозвищу «хитрец», Джордж Ротшильд был знаком с Гвендолен Баррет. В пору нужды девушка стала его натурщицей в ряде весьма скандальных работ, делаемых на заказ для частных клиентов.

Также знал месье Лерус и леди Джулию Кеннет, светскую львицу, отчаянно желавшую заполучить портрет кисти модного в то время портретиста.

Это объясняло те записи, что сделала Гвендолен во время приезда в Кеннет Кастл леди Джулии.

Мастер был в числе приглашенных друзей хозяйки замка, это доказывало возвращенное ему в сердцах письмо. И Гвендолен испугалась, что Ротшильд выдаст её страшную тайну. Но вскоре они с художником переговорили, и тот уверил её, что секрет останется между ними. Пусть его величали «хитрецом», но художник оставался при этом порядочным человеком.

Тайна была тайной недолго, учитывая вмешательство в историю мистера Прата, отомстившего гувернантке самым подлым образом. Но вернемся к портрету.

Ротшильд получил заказ от леди Джулии. Та безумно хотела иметь портрет, изображающий леди замка Кеннет Кастл. И Ротшильд написал портрет. Возможно, даже в тайне от своего друга и казначея Л.

Только на портрете художник, со свойственным ему чувством юмора, изобразил совсем иную леди. Это очень разозлило леди Джулию, которая всю оставшуюся жизнь пыталась отчаянно доказать, что на картине именно она, только искаженная злой фантазией автора. Но, между тем, портрет был оставлен в замке. Полагаю, это было желанием лорда Артура, против которого строптивая супруга не смогла ничего предпринять.

Оставалось загадкой, почему художник так зло пошутил? И знал ли Ротшильд об отношениях Гвендолен и Артура больше, чем знаю сейчас я?

Дневник обрывался на отъезде Гвендолен из замка. Но я точно знаю, вернее, нет, я чувствую, что Гвендолен еще возвращалась в Кеннет Кастл. И у них с лордом Артуром был ребенок, призрак показывала мне это, попутно тонко намекая и на мое положение.

Как всё закрутилось в такой невероятный клубок? И где найти оставшиеся ответы? Разве что стоит напрямую спросить у привидения?

Глава 24

Когда я вернулась домой в этот вечер, Лиззи снова была не одна. И на этот раз с ней был вовсе не Артур, с которым Лиззи встречалась с самого нового года. Нет.

На уютном диванчике Лиззи огромным мрачным пятном расположился лорд Роберт Кеннет собственной персоной.

Лиззи же забавно хлопотала вокруг, пытаясь то подлить лорду чаю, то обсудить последние новости Лондона. Но лорд Роберт был тертый калач, и чары Лиззи на него не действовали. А вот мне, едва я вошла в комнату, ужасно захотелось смеяться, так похожа была эта парочка на кота и лису из советского фильма про деревянного мальчишку Буратино.

Дальше стало только смешнее. Лорд Роберт поприветствовал меня, даже стараясь изобразить при этом подобие улыбки, что очень плохо сочеталось с угрюмостью его холодного взгляда. Я села в кресло возле дивана. Лиззи продолжала суетиться вокруг гостя, и тогда кот Базилио из Уэльса встал и, абсолютно неожиданно, предложил мне прогуляться. Мне хотелось отказаться, я, и правда, устала после дня, проведенного в архиве, да и говорить с лордом Робертом казалось мне не самой приятной перспективой.

Но интуиция намекала, что я должна пойти. И мы с лордом Робертом вышли на улицу. Оставив Лиззи изнывать от неутоленного любопытства.

За домом, где жила моя подруга, располагался небольшой сквер. И лорд Роберт предложил нам насладиться его красотой.

— В первую очередь, я приехал извиниться перед вами, мисс Смирнова, — сказал старик, едва мы оказались в сквере.

Подавив удивление, я молчала, ожидая, что будет сказано им дальше.

— В нашу прошлую встречу я слегка неверно расценил ваше пребывание в Кеннет Кастл, — продолжал старый лорд с такой важностью, будто выступал с политическим заявлением.

Я с горечью подумала, что тогда лорд Роберт увидел то самое, что увидел. И расценил всё совершенно правильно.

— Впоследствии, признаюсь, я навел о вас справки, — старик пристальным взглядом оглядел меня.

Великолепно!

— И мне подтвердили, что вы реставратор, специалист высокого уровня, — отвел от меня взгляд старик.

Это начинало раздражать. Конечно, очень мило со стороны лорда Роберта, приехать и заявить «Простите, мне тут сказали, что вы не шлюха, а реставратор, ошибочка вышла». Но я охотно обошлась бы без его извинений. Всё это было уже ни к чему.

— Однако самым большим и весомым аргументом, — продолжал лорд Роберт, — стали слова моего друга Генри, который назвал меня глупым напыщенным индюком, не имеющим права говорить что-либо о такой чудесной девушке, как вы.

Лорд Роберт снова попытался улыбнуться. На этот раз вышло чуть лучше и даже немного теплее.

— Как видите, я высоко ценю мнение друзей, особенно таких, как Генри, и потому я здесь.

Теперь была моя очередь ответить. Я собралась с духом. Черт, какая глупая и нелепая ситуация!

— Всё в порядке, — ответила я, — давайте оставим недоразумения в прошлом.

Лорд Роберт слегка просветлел. Надеюсь, сейчас он раскланяется и уйдет восвояси, пить чай и спать с чистой совестью. Но нет…

— Я очень хотел бы объяснить вам причину такого своего поведения. И крайне надеюсь, что вы выслушаете меня, — сказал он.

Ох… Мне не оставалось ничего, кроме как послушно идти рядом и вежливо слушать.

— Полагаю, в последнее время не один человек говорил вам, что у моего внука, Сэлвига, не такое светлое прошлое, как того хотелось бы, — тоном человека, начавшим очень длинную историю проговорил старик.

Да, об этом мне намекал чуть ли не каждый второй общий знакомый.

— К сожалению, всё это правда. С Сэлвигом всегда было сложно. Его мать была балериной, хорошей, но слишком впечатлительной женщина. Когда моему сыну диагностировали рак, она переживала особенно остро. Это произошло больше двадцати лет назад. Методы лечения, жесткие и сейчас, тогда были совершенно невыносимыми для близких.

Эдвард уходил мучительно. Мне жаль, что внуку и невестке довелось видеть такое. Но здесь все мы были бессильны. А через два месяца после похорон Катрина и сама покончила с жизнью. Она повесилась в гостиной