Девочка не ответила, и дед заметно занервничал. Его тон стал ещё более жалобным:

– Что тебе с дохлого старика? Во мне и жизни-то уже нет. Прошу, пожалуйста, позволь мне дожить свои дни наверху. – Фёдорова всего трясло. – Думаю, это выгодная для нас обоих сделка. – Он попытался улыбнуться, но лишь криво задёргал губами. – Что скажешь?

Девочка резко повернула к нему голову так, что я услышал хруст шейных позвонков и растянула рот в ответном подобии улыбки.

– Вот и славно, а то я уж начал было переживать… – радостно выдохнул он. И зачем-то достал из внутреннего кармана пистолет.

– О Боже! Что он делает?! – прошептала Ксюха, вцепившись в меня ещё крепче.

Трясущаяся рука старика медленно поднимала блестящий чёрный ствол. Её же не убить этим, – вспомнились его же слова. Я совсем перестал понимать происходящее, начисто потерял нить разворачивающегося перед нами действия. Пока не взглянул в лицо старику. И только тогда с пронзительной ясностью вдруг всё осознал. Дед смотрел на свою поднимающуюся руку с нескрываемым удивлением.

– Что он делает?! – повторила Ксюха.

– А это и не он… – шёпотом ответил я.

Рука Фёдорова поднялась до уровня плеча и согнулась в локте, уперев стальное дуло в свой же висок.

– Нееет, пожалуйста… – жалобно просипел он. По его морщинистой щеке прокатилась слеза. Пожелтевший от никотина палец плавно сдавил курок. Оглушительно прогремел выстрел, унося раскатистое эхо в обе стороны туннеля. Голова старика дёрнулась, колени подогнулись, и Фёдоров упал замертво, прямо под наши ноги, накрыв телом свой же фонарь. Мы остались с Молохом наедине, в абсолютной темноте. И бежать на этот раз было некуда…

Срывая голосовые связки, Ксюха завопила во весь голос, словно её резали. Во мне же пока шок преобладал над страхом. Я не то что заорать, я даже вдохнуть не сразу смог. Всё доходило медленно. Моё восприятие просто не справлялось, не успевало усваивать столь стремительно развивающиеся события. Таран, пожар, предательство, западня, Молох, убийство, темнота…

И в этой темноте, сквозь Ксюхин вопль, я расслышал, как тихо зашуршал щебень: девочка направилась к нашей клетке.

– Назад! Все назад! – сумел, наконец, выкрикнуть я. Мы на ощупь попятились от решётки до тех пор, пока не упёрлись спинами в стену. Я вытащил из кармана мобильник и судорожно включил фонарик. Заряд составлял два процента. Холодный блеклый свет лизнул влажные бетонные стены нашего последнего, судя по всему, пристанища. Девочка стояла прямо у решётки и мерзко улыбалась. И казалось, что она уже оттуда подпитывается нашим страхом, не спеша наслаждаясь каждым моментом. И мы, и она прекрасно понимали, что деваться нам на этот раз некуда. Её не убить. От неё не убежать. Да и договориться с ней тоже не выйдет, – это она нам только что доказала на ярком примере Фёдорова.

Серёга вдруг повернулся ко мне и молча сомкнув руки на моей шее, начал душить. Я вцепился в его предплечья, пытаясь разжать, но куда там… У меня перехватило дыхание, перед глазами поплыли тёмные круги. Я смог лишь еле слышно просипеть:

– Ты… чего? Макс… Мааакс…

Макс с Ксюхой, видимо, не сразу заметили, что происходит, но среагировали на мой голос. Макс накинулся на Серого, стал трясти и лупить его по щекам:

– Серый! Серый!!! Ты чё творишь! Очнись! Эй!

– Отпусти его! – закричала Ксюха, пытаясь разжать его крепкие пальцы. Не помогало.

Тогда Макс с силой ударил его в челюсть, и Серёга, мотнув головой, наконец ослабил хватку. Воздух со свистом ворвался в мои лёгкие. Я задышал тяжело и часто, приходя в себя.

Серый, будто только проснувшись, начал промаргиваться. Затем взглянул на свои руки, потом на меня:

– Что такое… О нет! Нет, нет, нет! Лёха, прости! Это… не я!

– Я знаю.

Он потёр челюсть и повернулся к Максу:

– Спасибо!

– Да не за что. – ответил тот.

Молох беззвучно хохотал, запрокинув голову. Из его глотки раздавалось лишь тихое хриплое бульканье. Плечи девочки импульсивно дёргались. Насладившись удавшейся сценой, она сомкнула пасть и посмотрела на нас уже наполненным ненавистью взглядом, по которому я понял, что шутки кончились. Её пальцы ухватились за прутья решётки и потянули их в стороны. Прежде чем мой телефон, звонко пиликнув, окончательно погас, я успел заметить, что прутья поддаются.

– Есть ещё телефоны?! – обратился я к парням.

– Нету. Сели все… – откликнулся Серый.

Твою мать! Твою мать! Твою мать! Что же делать?! Неужто вот так всё и закончится… И тут я вспомнил про брелок… Брелок на ключах от дома в виде маленького хромированного цилиндрика с тремя режимами фонарика…

Тем временем послышался скрежет гнущегося металла, и я затылком почувствовал, что девочка уже протиснулась сквозь прутья и шагнула внутрь. Быстро расстегнув куртку, я достал из внутреннего кармана ключи. Нащупал цилиндрик и маленькую кнопку, тут же нажал. Из цилиндрика красной нитью вытянулся прямой тоненький лучик. Лазерная указка. Чёрт, не то! Я нажал кнопку ещё раз. Красный узкий луч сменился на тускловатый рассеянный свет фиолетового оттенка… Ультрафиолет. Опять не то. Да чтоб тебя… Шаги послышались совсем близко, и не успев переключить режим на нормальный, я направил цилиндрик на девочку. Молох вдруг отскочил назад, словно ужаленный, и громко зашипел, прикрывая лицо руками.

– Что… что ты сделал?! – встрепенулся Макс.

– Не знаю. – растерянно ответил я. Но вытянул вперёд цилиндрик, направляя свет на руки девочки. Та зашипела ещё пронзительнее, скорчившись и отступив на два шага назад. Кожа на её руках местами вдруг начала чернеть, а затем и вовсе отслаиваться, осыпаясь на пол пепельными чешуйками. Девочка попыталась увернуться в сторону от света, но я «держал» её, продолжая прожигать ткани лучом словно кислотой.

– Похоже, что ей больно… Это что, ультрафиолет? – спросил Макс.

– Да, вроде… – буркнул я.

– Ну конечно! – вскрикнула сзади Ксюха. – Солнечный свет! Помните?!

– Ну…

– Он содержит ультрафиолетовое излучение. О Господи! Губительно не само солнце, а…

– Ультрафиолет! – закончил за неё Макс. – Точняк, Ксюх! Давай, Лёха, жги её!

Девочка заметалась из стороны в сторону ещё быстрее, выжидая момент, чтобы наброситься на меня, как только я чуть-чуть запоздаю с реакцией. И я действительно еле успевал за ней. Клетка наполнилась тошнотворным запахом палёной плоти.

– Дай я! – сказал Макс, видя, что мне становится всё тяжелее.

– Держи. Только кнопку не отпусти! – ответил я ему, протягивая брелок. Он аккуратно перехватил его и смело пошёл на девочку, явно справляясь с задачей лучше меня.

– Что, сука, нравится?! На ещё! На! На! На! – заорал он на неё.

Поняв, что ждать оплошности от Макса не стоит, девочка отпрыгнула назад к решётке и, просочившись между выгнутых прутьев, выскользнула в туннель на безопасное расстояние.