— Паша, уходи!!! Паша, не надо!!!

Словно лбом об стену ударился, попятился. А в сенях уже топали, матерились мужики. Нет уж, увольте, он сам будет решать, надо или не надо… Распахнулась дверь, полезла всякая нечисть. Что за посторонние предметы? Вроде не в форме. Вспыхнули фонари — он успел опустить глаза, чтобы не ослепнуть.

— Вот он, падла, мочи его, братва!!! — И с высокого крыльца слетел какой-то кряжистый тип с «приблудой» — финским ножом (если уж чисто по фене). И попер в атаку, выставив лезвие. Это не помешало ему получить в зубы, по печени (причем одновременно) и сложиться гармошкой от разнузданной боли. Нож остался в его руке, но он почувствовал, как кулак накрыла железная длань, запястье выворачивается, и нож по рукоятку входит в его же собственный живот, вызывая ни с чем не сравнимые ощущения! Он хрипел, свалился на колени, «приблуда» сменила владельца. Павел попятился, сжимая нож нижним хватом. С крыльца свалились еще двое, рассыпались, стали приближаться. Он пятился, ткнулся в чурку, машинально вырвал из нее топор, перебрасывая нож в левую руку. На нем скрестились два снопа света.

— Гы-гы, — сказал один. — Приколись, кентуха. Работник ножа и топора.

— Витальку, падла, замочил, — пробормотал второй под сдавленные хрипы умирающего. — Ну, все, дружок, добегался, кранты тебе.

Он видел, что эти двое целятся в него из пистолетов. И жить осталось с гулькин нос. Точно не менты! А ведь хотели по-тихому, без кипиша… Он давно уже подметил, что в экстремальной ситуации работают все чувства, силы обретаются просто дьявольские, организм готов на все… Он метнулся в сторону, уходя из зоны света. Просто — раз! — и пропал с радаров! Попытка не пытка, в лоб не дадут. Впрочем, могут и дать. Прогремели два выстрела, и за спиной в заборе доски разлетелись в щепки. Он уже исполнял что-то танцевальное, согнул одну ногу, вытянул вторую. Первым делом швырнул топор, за топором — нож — со всего размаха, разрезав воздух!

— Копать мои колеса… — изящно выразился неприятель, падая на колени. Из плеча торчал нож. Из второго ничего не торчало — топор обрушился обухом по лбу, взломал черепушку и мигом спровадил «соискателя» на тот свет. Павел подлетел к первому, пиная в живот, выдернул нож из плеча, всадил в горло, вытащил, снова всадил… Он лихорадочно шарил по траве, запинаясь об агонизирующие тела. Ну, что за жизнь такая? Фонари разбросаны, где эти чертовы пистолеты?! Ладно, бес с ними! Он стиснул рукоятку «приблуды», помчался к дому…

И встал как вкопанный. Ну, уж хренушки, нормальные герои всегда идут в обход…

— Братва, вы замочили его?! — прогремел из дома сиплый голос.

Там творилось что-то невообразимое. В комнате при свете свечей копошились люди. Все разбросано, стол на боку, кровать сдвинута. Опрокинулись несколько свечей, одна погасла, с остальных капал на пол жирный воск, дерево дымилось. Крутые перцы напали на дачу! Здоровые мужики, одетые по-всякому, небритые, физически развитые, с воспаленными глазами, от них разило спиртным, хотя особо пьяными они не казались. Мускулистый коротышка отвесил хлесткую пощечину Екатерине, когда она сделала попытку оторваться от кровати. Девушка рухнула навзничь, обливаясь слезами. Сил уже не было кричать.

— Лежать, сука! Че, братва, помнем ей крылышки? Бикса самый сок! — Он с «нежным» сладострастием сжал ей щеки. Катя вырвалась, впилась ему в конечность зубами! — Ах, ты, прошмондовка! — завопил бандит.

— Че, Лапоть, собака бывает кусачей? — загоготал третий.

— Заткнись, Лапоть, — прорычал здоровенный громила в серой бейсболке. — И ты, Чича, заткнись! — И грохнул так, что дрогнули стены: — Лось, твою мать, вы закончили?!

Сообщники не отзывались. Громила слегка позеленел, он, кажется, все понял. Ведь предупреждали, что противник хитер и дьявольски изворотлив!

— Падла!!! — взревел он, делая страшные глаза. — А ну, иди сюда, умник! А то бабу твою замочим! У тебя минута, ты слышишь?!

Схватились за «волыны» все втроем — громила в бейсболке, плечистый коротышка, чернявый тип с раздвоенным щетинистым подбородком. Всей компании становилось не по себе. У коротышки задергался глаз, брюнет оскалился какой-то перекошенной ухмылкой. Все, как по команде, развернулись к выбитому заднему окну, сквозь которое они десантировались. Но разразилось в другом месте! Со звоном разлетелось окно во второй комнате, превращенной в склад материалов. Все трое, топая копытами, кинулись туда, сгрудились в проеме, оттирая друг дружку, стали беспорядочно стрелять. Но в окно влетел всего лишь кирпич — отнюдь не хитрый и изворотливый злодей. Опомниться не успели, как лопнуло стекло напротив кровати! Бросились обратно, шмаляли с вытянутых рук, брызжа яростью и отстрелянными гильзами. Снова ложная тревога — на полу валялась чурка для колки дров.

— Мочи бабу! — взревел «мачо» в бейсболке.

Но не тут-то было. Павел вошел через дверь, как все нормальные люди. Сразу вычленил основного соперника: громила, здоровенный шкаф. Он лучший. Отлично, лучшие уходят первыми! Завертелось окровавленное лезвие, вонзилось в горло бандюгану! Тот в один присест лишился голоса, чувств, всего на свете — схватился за рукоять, вырвал со злостью, сделал шаг, изумленно уставившись на фонтан, бьющий у него из трахеи — и повалился навзничь.

Остальные осатанело давили на спусковые крючки. Бесполезно, не осталось пулек в обоймах — весь запас бездумно вышвырнули. А перезаряжать некогда. Павел бросился в атаку с ревом низко летящего бомбардировщика, засадил в живот плечистому коротышке — и тот с сатанинским воем улетел за «буйки», пробил половицы всем весом. Застряла нога, хрустнула в щиколотке, он повалился мордой, раздавил носовые хрящи. Второй метнулся к кровати, чтобы заслониться Катей, и это явно его не красило. Без разрешения правообладателя?! Он настиг его пяткой, поймал за грудки, когда тот отскакивал, словно мячик, от стены. Куда-то поволок, надсадно сипящего, выбил почву из-под ног и остервенело колотил лбом о край столешницы, пока не треснула дурная черепушка. Плечистый малый насилу выбрался из пролома в полу, рвал из кармана запасную обойму. Павел дождался, пока он это сделает, отобрал пистолет и повалил бандита точным выстрелом в лоб.

Катя привыкала к его экзерсисам, скромно помалкивала, только глазками хлопала. На щеке разрасталась фиолетовая роза. Он помог ей подняться, стал метаться, собирая вещи. Дамскую сумочку — в баул, не такой уж он тяжелый, деньги внутри, в непромокаемом пакете. Там же документы. Что еще? Да черт с ними, с этими вещами! Означенной шестеркой джентльменов нашествие не ограничится — он чувствовал, их больше, они где-то тут, уже на подходе… Он знал, как выбраться из западни. Он поволок свою подругу в «клоповник», за печку, там имелся люк под жестяным щитом. Все проверено, одобрено. Костя Гладыш тот еще пройдоха, настоящий следователь! — озаботился дополнительным выходом из своей дачки: крышку долой — и ныряешь в пространство между сваями…

— Пашенька, кто они такие? — сдавленно шептала Катя. — Это не полиция, уголовщина какая-то…

— Ты удивительно наблюдательная, душа моя, — похвалил он. — Наши приятели Глотов и Плакун наняли «особое подразделение» — не ловить, а мочить. В продуктивную работу коллег они уже не верят… Лезь в люк, девочка, не копайся, я за тобой…